– Соболезную, друже. Но не отчаивайся. Помни, что об этом говорил Отец Ветра!
– Я помню, помню! – заверил разбитый горем Дмитрий. – Но от этого сейчас не легче… Он же… он же брат мой был…
– Все мы теряем родных и близких, – философски произнес второй привратник. – Но они не уходят совсем, а всего лишь сливаются с ветром. Когда-нибудь мы все встретимся в его восходящих потоках…
– Прошу тебя, не сейчас, – тихо, но твердо сказал Дмитрий, покосившись в сторону товарища, и тот молча кивнул, но руку с плеча друга убирать не стал.
Ермак, слушая все это, мысленно гадал, спит ли он или все происходит наяву. Просто диалог между двумя привратниками казался чем-то нереальным. Как можно вообще утешать человека, только что потерявшего брата, словами о том, что его сородич слился с ветром? Это что, должно принести скорбящему какое-то облегчение?
Хотя, судя по тому, что Митя не срывался на агрессию, а говорил довольно миролюбиво, он и сам утешался подобной ерундой – про ветер и встречу в восходящих потоках после смерти…
«Не пытайся их понять, – мелькнула в голове здравая мысль. – У них тут свои устои, свои квази-мухи в голове… Просто поговори с Благомиром, узнай, что нужно, и спокойно отправляйся к Черному полю и Целителю…»
– Мы пойдем, – сказала Василиса. – Надо брату рассказать обо всем, что случилось. Сочувствую, Дмитрий. Все мы встретимся в ветре…
Заслышав ее последнюю фразу, Ермак едва удержался, чтобы не скривиться. Одно дело, когда слышишь подобное от какого-то там условного Дмитрия, которого видишь в первый и, возможно, в последний раз, и совсем другое – когда твоя боевая подруга, с которой ты сражался бок о бок, несет такую же чушь.
«Почему же она тогда так боялась погибнуть? – подумал Ермак, угрюмо посмотрев на девушку исподлобья. – Или это она только про других может так спокойно говорить, а за себя переживает сверх всякой меры? Хотя нет, спокойной она не была… когда мы с Горынычем ее встретили, она тоже не могла без слез говорить о своих погибших братьях…»
И снова он осознал, что понимать здешних жителей не стоит и пытаться – настолько по-разному они смотрели на жизнь.
– Давайте, – сказал Дмитрий и, шмыгнув носом, отвернулся к железным дверям.
Уже уходя, Ермак услышал, как безымянный привратник говорит:
– Больно резко они сорвались чего-то, не находишь? Только что у дверей маячили, и вот уже нет никого…
Ермак не сразу понял, что речь идет об уже знакомых им «Рапторах», а когда понял, усмехнулся про себя – ведь именно они с Василисой привлекли внимание стальных «ящеров» и невольно увели их от входа в Дом Культа.
«Странно, что био не вернулись сюда, когда отчаялись нас поймать, – подумал черноволосый наемник. – Хотя, может, они до сих пор бьются носами в ту злополучную крышку люка?..»
Они вернулись на маршрут и продолжили свой путь в покои Благомира, которые скрывались за здоровенной двустворчатой дверью. Обе половинки были обшиты металлом сверху донизу, и только в узких щелях между пластинами проглядывало полусгнившее деревянное полотно. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: тот, кто живет за подобными дверями, плевать хотел на слияние с ветром. Единственное, что его волнует, это сохранение собственной жизни.
«Как типично для главарей…»
Маркитант Никита тоже старательно прятал собственную задницу за стенами, замками и живыми людьми, однако прикрываться какой-то верой торгашу никогда в голову не приходило. То ли соображалка работала не так хорошо, то ли даже ему такое лицемерие казалось чрезмерным.
Впрочем, прежде чем делать однозначные выводы, следовало хотя бы раз взглянуть на Благомира живьем.
Подойдя ко входу в покои главы Культа, Василиса постучала в дверь крохотным кулачком. Некоторое время ничего не происходило, но потом кусок металла на уровне глаз внезапно со скрипом ушел в сторону, и изнутри на гостей уставились два карих глаза. Ермак удивленно выгнул бровь: он и подумать не мог, что это – заслонка смотрового окошка, а не обычный, наспех прибитый стальной квадрат.
– Лиса! – увидев девушку, радостно воскликнул обладатель карих глаз. – Живая! А это с тобой кто?
– Сема? – Василиса явно растерялась и спешно потупила взор. – А я думала, тут…
– Ростик? Да мы сменами поменялись. Он Марфе там со стряпней помогает, таскает чего-то… Ну так чего, кто это?
– Это Ермак. Он… друг. Помог мне назад добраться.
– В смысле – помог? А остальные? Федор наш? Он-то подлечился хоть? Или… чего?
В голосе его появилась тревога – кажется, он наконец сопоставил печаль в глазах Василисы с ее робким поведением.
– Нет, Сема, – продолжая рассматривать носы своих ботинок, пробормотала Василиса. – Не подлечился Федор. Погиб, еще когда мы туда шли. Соболезную.
С полминуты разбитый горем Семен молчал, после чего с явным трудом выдавил:
– Что ж… по крайней мере, он теперь слился с ветром…
Не сдержавшись, Ермак за спиной Василисы так громко скрипнул зубами, что она, удивленная, оглянулась через плечо – посмотреть, что происходит с ее боевым товарищем. Он тут же скорчил невозмутимую мину – мол, все в порядке. Девушка ненадолго задержала взгляд на нем, после чего снова повернулась к двери и со вздохом сказала:
– Только тем и утешаемся… Ужасное, конечно, было путешествие…
– Надо ж Дмитрию сказать! – спохватившись, воскликнул Семен.
– Он уже… в курсе. Он же сегодня на входе дежурит, я все рассказала.
– А, ну да… точно. И как я забыл?.. – пробормотал привратник. – Эх… Ладно. Не буду вас задерживать, вы ж к Благомиру, поди, пришли?
– Ну да, конечно, – пожав плечами, сказала девушка. – Надо ж ему… сообщить, что там… приключилось.
– Все, открываю.
Карие глаза пропали, а пару мгновений спустя загремели замки и засовы. Василиса попятилась, дабы открывающиеся двери не сбили ее с ног. Как оказалось, девушка отошла очень вовремя: буквально через секунду правая створка резко распахнулась и с силой ударилась в стену. Мужчина, который стоял у порога, был практически точной копией Дмитрия, который дежурил у главного входа.
«Братья они, что ли?» – запоздало подумал Ермак.
Догадка показалась вполне удачной: оба интересовались судьбой одного человека (Федора) и дико расстраивались, когда Василиса рассказывала им о его смерти.
«Ну да, Семен же еще и Дмитрию порывался сообщить… Точно братья. Сто пудов».
– Проходите, – ненадолго задержав взгляд на ружье, выглядывающем из-за плеча Ермака, сказал привратник. – Он у себя.
– Спасибо, Сема, – искренне поблагодарила Василиса. – И еще раз – прими мои соболезнования.
– Не стоит, – вяло ответил привратник. – Все мы встретимся в ветре…
