Как мне объяснили на фирме, затаможка по закону должна быть бесплатной, но в таком случае таможенники обычно тормозят товар на границе до двух недель и требуют подтверждения соответствия товара, лежащего внутри грузовика, сопроводительным документам. Поэтому проще дать взятку, чем доказывать, собирая-разбирая дачи, что это именно они самые, а не какие-то другие.
Одвард беспрекословно согласился и мы поехали в банк. Уже третий раз за утро я пыталась понять и выспросить мужа, зачем ему понадобилось мое личное присутствие. И в третий раз он ушел от ответа, объясняя, что у него голова занята другим и чтобы я не нервировала его. А меня, вот, нервировать можно, причем, без последствий. Я боялась быть более настойчивой, чтобы не вызвать его гнев, а то передумает в последний момент и не переведет деньги.
После банка Одвард молча протянул мне чек, на котором значился остаток суммы в триста крон. Уж лучше сидеть на хлебе и воде, но выполнять свои, даже устные, обязательства. Потом мы действительно поехали к адвокату, но в фирму по недвижимости и, после их непонятных переговоров, мне вручили сертификаты на владение дачами. Зачем? Одвард сказал, что это надо отправить в Директорат – там увидят, что я имею недвижимости на четыреста тысяч и сразу дадут согласие на въезд детей.
Паника за детей просто рвала мне сердце и заполняла собой весь разум. Это было, как бесконечное стихийное бедствие. Каждой клеткой тела и души я ощущала свою беспомощность – и выехать не могу, и детей оставлять там нельзя, и родители отказались помогать дальше, не получив от меня миллионов. Какие миллионы, когда уже год мы спим на полу на дешевых матрацах.
А тут еще муж, вдруг, воспылал огнем негасимой любви. «Раз в год и палка стреляет». Раз в год… и не дать – это же не по-человечески как-то, уж проще дать на пару минут, чем час объяснять свою фригидность и отсутствие либидо ко всем мужчинам мира.
* * *
Я позвонила брату и попробовала объяснить ситуацию… в ответ он бросил трубку, а жена стала крыть меня последними словами, требуя десяти тысяч рублей и немедленного съезда детей из их квартиры.
Я молила о снисхождении, о милосердии, но тщетно… Деньги, деньги, деньги… Да, почему же мерилом всего у большинства людей только деньги? Я же никогда и никому их не жалела. Две недели, живя у брата, я легко и щедро тратила их на хорошие продукты и подарки, и я с лихвой бы оплатила все их издержки по содержанию моих детей. В надежде на понимание я снова стала звонить в Питер. Но в жесткой и циничной форме мне был высказан ультиматум, чтобы в ближайшие двое суток детей не было или их сдадут в милицию.
Да уж, пока полностью обеспечивала и таскала сумками ветчину, сервелаты, вырезку, молоко, икру, покупала каждый день им дорогие сигареты, то все было супер – поддержка и понимание на все сто. Когда же подкормка и деньги кончились – я оказалась сволочью и дрянью. А они – святые – терпели меня с детьми за просто так.
Надо было что-то срочно решать и спасать детей. Я звонила одной подруге, другой…, но все безрезультатно – и рады бы помочь, но работа, семья, проблемы. Я понимала и не обижалась, чувствуя, что силы на исходе и я скоро сойду с ума. Снова позвонила родителям моля о пощаде и помощи. Пусть, по их мнению, я – плохая, жалею деньги, от которых карманы лопаются, но неужели им не жаль своих внучек? Мама ответила железным отказом, даже в интонации не прозвучало сочувствие. Зачем она еще в детстве мне вбивала ремнем, что только родные люди могут по-настоящему помогать друг другу?
Вконец отчаявшись, я позвонила малознакомой женщине, телефон которой был записан при случайной встрече. Не дослушав меня, она сразу согласилась полететь и забрать моих девчонок. У меня, как камень с души свалился, но я не верила ушам и своему счастью.
Заливаясь слезами благодарности, я запричитала, что на днях передам деньги, что обязательно отблагодарю ее – я готова была отдать все сокровища мира, если бы они у меня были. Но она прервала мои потоки, сказав, что об этом мы поговорим позже, а сейчас ей надо спешить, чтобы успеть купить билеты. Так, а теперь надо думать, где взять деньги.
Одвард задумчиво выслушал меня и сказал, что все уладит. Потом он долго разговаривал со страховой компанией. Они прислали по электронной почте бланк, который муж распечатал и заполнил, а я подписала. Я, конечно, попыталась вникнуть в смысл, но Одвард, не церемонясь, сначала отправил его по факсу, а только потом отдал мне. Это оказалась схема на украденные вещи во время моего отсутствия за границей. Но меня же никто не обокрал! На мое неподдельное удивление Одвард расхохотался и заверил, что ничего страшного не случится, если мы воспользуемся глупой наивностью человека из страховой компании и поимеем хотя бы пятьдесят процентов от заявленной суммы.
А что остается делать, когда мы оба не работаем, а деньги очень нужны, и не на наркотики, а для детей? Я махнула рукой и не стала, как обычно читать нотации по поводу совести и чести – для него это пустой звук, а я уже не раз перешагнула через свою гордость и достоинство, от которых уже остались одни воспоминания.
Буквально, через три дня муж получил всю сумму и часть от нее передал моей спасительнице через своего знакомого, который частенько отдыхает в России. Слава Богу, что с детьми добрая и ответственная женщина, что у них есть крыша над головой, они вкусно накормлены и им никто не трепет нервы и не внушает, что мама их забыла и никогда не заберет к себе.
* * *
Мое лицо так опухло от слез, что я была категорически против любых выходов «на люди». А тут сосед надумал свадьбу справлять с женщиной из Балтии, которую мы, в принципе, и сосватали ему. Вот некстати – настроения нет на себя в зеркало глядеть, не то что еще на кого-то смотреть.
Я устала слушать упрашивания мужа и невесты, и пообещала пойти. Свадьба проходила в арендованном деревянном доме с огромным залом. Я поставила подарок на специально предназначенный для этого стол, который обслуживала женщина, распаковывая подарки и записывая их в особый листок.
После небольшой вступительной речи и пения молитвы, сидя за столами, гости стали хлебать магазинный суп с фрикадельками. Безвкусно, но кушать пришлось. А потом начались танцы под живую музыку. В действительности, танцевала только одна пара, а другие предпочитали сидеть на стульях. Оживление началось часа через два, когда выставили спиртное и кофе с пирожными и тортами. Народ потянулся к столам, стал пить самогон и дешевый виски. Жених под большим секретом признался мне, что Одвард так и не отдал долг в четыре тысячи, а сам он боится напомнить.
Теперь мне было понятно, почему Одвард психовал, когда я несколько раз пыталась спросить об этом, чувствуя какой-то обман. Я пообещала, что сама верну эти деньги при первой же возможности. Мне было стыдно за своего мужа и хотелось побыстрее уйти. Одвард быстро дошел до кондиции и мне удалось его увести домой закусывать. Вот и закончилась новогодняя ночь, как обычно, к первому часу первых суток нового года. А Новый год, как встретишь – так и проведешь…, не приведи, Господи.
* * *
В России закончились зимние каникулы, а у меня – передышка. Каждый день мне стали звонить с фирмы, и деликатно справляться о деньгах за дачи. Только от количества звонков денег не прибавлялось – жаль, что не срабатывал закон диалектики «от количества – в качество». С каждым днем я чувствовала растущее беспокойство, а что, если эти дачи «застрянут» и, вообще, не продадутся? Наконец, через месяц компаньон мужа перевел деньги на счет, которым я пользовалась сама, и я смогла выслать требуемую сумму на валютный счет фирмы, радуясь освобождению от долговой зависимости.
