Какая же ирония была в том, что ее нежные алые губы наконец неуверенно прижались к моим губам, руки пытались найти себе место — на моих плечах? бедрах? груди? — ее язык робко коснулся моего за несколько секунд до того, как мой рот обожжет ядовитая жидкость… Какая ирония, что во время поцелуя, рожденного желанием защитить эту девушку, я вынужден бороться с жившей внутри меня силой, жаждавшей ее же уничтожить.
Она неуверенно растворялась в моих объятиях, прижимаясь ко мне, а в моей душе извивался зверь, он пытался вырваться и завладеть мной.
Тристен, остановись сейчас же, приказал себе я. Остановись, пока не утратил сознание.
Остановись, пока не сделал ничего такого, что уже нельзя будет поправить.
Но то, что я чувствовал, обнимая Джилл, это дурманящее сочетание страсти и нежности, которые она во мне будила… ни с кем другим я не испытывал ничего подобного, и я никак не мог заставить себя положить этому конец. Я хотел, чтобы этот поцелуй не заканчивался никогда, я был почти уверен, что он у меня последний, и абсолютно уверен, что он — лучший, так что я прижал Джилл к себе покрепче. Я так хотел ее, но я чувствовал себя словно приговоренный, пытающийся насладиться последней трапезой, слыша, как за окном ставят эшафот.
— Джилл, — прошептал я, мне так хотелось сказать ей, что я ее люблю. Хотелось сказать очень многое, но не хотелось отрываться от ее губ. — Джилл, — бормотал я, утыкаясь носом в ее нежную щеку, надеясь, что она поймет все по интонации, с которой я называю ее по имени.
— Тристен… — Вторила мне Джилл. Она испытывала ту же смесь грусти, отчаяния и блаженства, что и я. Я чувствовал, как в ее груди колотится сердце.
Но я услышал и другой голос, ворвавшийся в мои мысли. «Да, Тристен…»
Это его голое.
Его слова прозвучали внутри меня, когда я прижимал Джилл к себе, гладя ее по спине и ласково проводя большим пальцем по ее шее. В той части меня, о которой я только начал узнавать.
Я чувствовал, как эта тварь извивается внутри меня. Но голос ее услышал впервые.
Тристен, остановись, говорил себе я, продолжая целовать Джилл. Она отважилась обнять меня за шею, чем вызвала у меня новый прилив влечения и страсти. Еще минуточку, Тристен, и больше не смей ее касаться…
Я запустил пальцы ей в волосы, почти распустив хвостик, я торопил наш поцелуй, понимая, что долго он продолжаться не может.
— Джилл, Джилл, — застонал я, когда этот чудесный момент закончился и мы разъединились. Нам обоим нужен был воздух, чтобы огонь наших чувств мог разгореться с новой силой. Как я ее хотел. До того, как умру. — Джилл…
Собственный голос показался мне каким-то странным. И в то же время знакомым. Это был тот самый голос, который я только что услышал.
Поторопись, велел себе я. Поторопись или останавливайся.
«Не останавливайся… Продолжай…»
Я старался не слушать его, старался заглушить врага, обретшего голос, вместо этого я сосредоточил все внимание на Джилл, покрепче обнял ее за талию и стал целовать в шею. Ее нежную-пренежную шейку…
— Тристен, — пробормотала Джилл с придыханием. Я легонько укусил ее и тихонько застонал от желания, и она слегка занервничала. — Тристен?
— Да, любимая, — прошептал я ей на ухо. — Да… «Да, да…»
Да… Еще секунду, и я больше к ней не притронусь.
— Джилл…
Я не хотел действовать резко или поспешно, но времени оставалось все меньше, и я впился в ее губы, зарылся пальцами в ее волосы.
«Возьми ее, Тристен… А я закончу начатое тобой дело…»
Нет… Нет…
От напряженной борьбы у меня заболела голова, как будто ее сжали тисками, и я почувствовал, что начинаю проигрывать. Но я не мог остановить этот поцелуй. Это был мой последний шанс… Я обнял ее покрепче, сделал шаг вперед и прижал ее к столу, так что у нее не осталось пути к отступлению…
«Все идет, как надо. Ей тоже хочется. Если начнет возражать, не слушай. Она тебя хочет…»
— Тристен, — тихонько вскрикнула Джилл. Я прижимал ее к столу, и движения ее рук уже не были такими неуверенными. Нет, она уже прижимала ладони к моей груди, со всех сил отталкивая меня. Отталкивая нас.
«Не обращай на нее внимания. Не выпускай ее. Клади ее на стол…»
— Тристен, нет! — крикнула Джилл уже громче. И настойчивее, словно знала, что я уже где-то далеко и докричаться до меня будет непросто. — ОСТАНОВИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА!
Власть надо мной уже перешла в лапы чудовищу, и я еле слышал Джилл. Перед глазами все потемнело, но все же ее мольба, ее голос — любимый мною голос — достиг меня.
— Тристен, остановись, — скулила Джилл, она уже чуть не плакала. — Прошу… перестань…
Как во сне. Ее голос звучал точно как во сне.
Не говоря ни слова, я отдернул руки, отпустив старавшуюся вырваться из моих объятий девушку, сделал шаг назад и прижал тыльную сторону ладони к губам, влажным от слюны, моей и Джилл. Мы оба тяжело дышали. Ее хрупкие плечи просто ходуном ходили, а красивые каре-зеленые глаза были широко распахнуты от ужаса.
При виде ее испуга у меня все в животе сжалось.
Нет. Я этого не хотел. Никогда. Я не хотел ее напугать. Или сделать ей больно.
— Джилл, прости, — прошептал я. — Пожалуйста.
Я чуть было не дал ей погибнуть. Я так хотел быть с ней, что чуть не стал соучастником…
Джилл, бледная, смотрела прямо на меня, подняв руки, словно готовясь отогнать меня, если я попытаюсь к ней приблизиться.
— Господи! — Я закрыл лицо руками, боясь, что сломаюсь. Невозможно было вынести ее взгляд. — Господи, нет!
Мы стояли молча — только что мы были близки, а теперь стали так далеки. Джилл и не пыталась до меня дотронуться, а я не оправдывался и не объяснялся, хотя мне не терпелось сказать ей, что я вовсе не такой. Я бы не… Особенно с ней…
И в то же время я чуть было не…
— Тристен? — тихонько позвала она, я услышал знакомый легкий стук ее туфель без каблуков, она нерешительно положила руку мне на плечо, и тут я действительно чуть не сломался.
Она была лучше меня. Смелее. Ей бы следовало бежать отсюда и погромче звать на помощь. А она вместо этого дотронулась до меня.
Я провел трясущимися пальцами по волосам, сделал шаг от нее и повернулся к ней спиной. Я был недостоин ее заботы и не мог смотреть ей в лицо.
— Джилл, уходи. Пожалуйста. Иди.
Она меня не послушалась. Она опять подошла ко мне и погладила меня по плечу:
— Тристен… это было… — Джилл не смогла закончить вопрос. Но я ее понял.
Это было чудовище? Или ты?
