Не глядя по сторонам, я начала переходить дорогу. Краем глаза заметила, как рядом проехал автомобиль и водитель за рулем отчаянно вдавил тормоз. Слева что-то ударило. Я плюхнулась на землю, как фарфоровая балерина, которую случайно смахнули с каминной полки на холодный асфальт. Все звуки вокруг вдруг испарились. Я лишь видела синее, жутко холодное небо, по которому хаотично разбросаны облака. Мне было не очень больно, я могла двигаться. Наверное, будет пара синяков. Думаю, мне просто повезло. Я встала на четвереньки и уставилась на руки, которые содрала об асфальт при падении. Провела ими по дороге. Я была ничтожеством. Стоит лишь один раз удариться, как у тебя уже рана, откуда хлещет кровь. Один раз уколоть палец – и кровь устремляется наружу. Скажите, доктор, как же мы можем быть кем-то, если все, что у нас есть, – это несколько литров крови?
* * *
Я поднялась на ноги. Из машины вышел мужчина в белой майке и посмотрел на меня сверху вниз. У него на лице недовольная мина. Вид человека, который редко получает то, чего хочет. Я зашагала прочь.
– Вот дерьмо, – глядя мне вслед, произнес он. У меня ныла лодыжка, но идти я могла.
Квартира Энтони находилась в единственном сохранившемся в городе здании из красного кирпича. Между кирпичами, словно арахисовое масло в бутерброде, виднелась серая цементная прослойка. Я знала, что замка на входной двери в подъезд никогда не было, так что открыла ее и смело вошла внутрь. В коридоре пахло старыми отсыревшими шмотками. Я прошла до конца, повернула налево. Постучала в дверь Энтони. Странно было прийти сюда снова.
Последний раз я тут была пять лет назад, когда родителям приходилось работать допоздна. Я опустила взгляд. Может быть, на этом же месте стояли ноги Олли в ту роковую ночь, когда он постучался в эту дверь в последний раз.
Дверь открылась. Увидев меня, Энтони очень удивился.
– Блю?
Я вдруг ужасно смутилась. Молчание.
– Блю, что ты здесь делаешь? Что-то не так? – спросил Энтони.
Я покачала головой.
– А… Ты просто решила заглянуть?
Я кивнула.
– Как здорово. Тогда заходи, – пригласил он меня внутрь.
Я смотрела на его улыбку. Заметила страх и замешательство в его взгляде, прочитала вопрос: «Зачем она пришла?» И поняла, что стала для него совсем чужим человеком.
Я вошла. Первое, что я заметила, было окно. Не само по себе открытое окно, а то, что было за ним. Я подошла к нему и посмотрела на улицу, в переулок между домом Энтони и следующим строением. На земле валялся мусор, использованные шприцы, в баках мухи роились над мешками с отходами. Но это меня не интересовало – на стене напротив я увидела огромное граффити: девушка с длинными черными волосами и огромными глазами небесного цвета. Взглянув на нее, я ощутила прилив нежности. Зачем же я снова вернулась сюда?
– Что-нибудь выпьешь? – спросил Энтони.
Я обернулась. Словно девушка с глазами небесного цвета вдруг заглянула через мое плечо на серую, невзрачную комнату Энтони, которую тот называл домом. Нежность исчезла. Я снова сосредоточилась на своей миссии. Я пришла за пистолетом.
Я кивнула.
– Сок, может быть?
Я кивнула. Села на кожаный диван. Диван издавал странные искусственные звуки с каждым моим движением, так что через мгновение я испугалась и встала. Энтони вернулся из кухни, протянул мне розовый пластиковый стаканчик. Я сделала глоток. Сок на вкус напоминал перемолотые в блендере батарейки.
Энтони сел.
– Ну как ты?
Я пожала плечами. Меня всегда раздражало, что люди пытаются со мной разговаривать. Зачем? Вы же не говорите со статуями. Потому что это бесполезно.
Я отпила еще сока и «случайно» пролила немного на пол. На деревянном полу возникли оранжевые лужицы, напоминающие капли крови.
– Ничего страшного. Сейчас принесу салфетку, – вздохнул Энтони.
Он встал и вернулся на кухню. Я поставила стакан на стол и быстро прокралась в его спальню. Я слышала, как Энтони открывает ящики.
– Черт побери, где же она, – бормотал он.
Я сразу заметила рядом с окном шкаф. Подошла к нему и открыла первый ящик. Он распахнулся со скрипом. Я вздрогнула и на всякий случай прислушалась. На кухне Энтони по-прежнему искал салфетку. Я повернулась и заглянула в раскрытый ящик. Там были только носки и футболки. Я открыла еще один ящик. Большие стопки сложенных вместе брюк, а в углах какие-то квитанции и монеты.
– Блю? – услышала я голос Энтони из гостиной. – Где ты?
Послышались шаги. Он вошел в спальню. Я не отдернула руки. Я продолжала искать, искать, искать и вдруг просто сошла с ума. Думаю, это как раз одно из тех занятий, которые сводят с ума. Поиски. Поиски чего-нибудь. Ты начинаешь паниковать, нервничать. Как будто чувствуешь только наполовину. Ты хочешь это найти, уже почти нашел, и все-таки этого у тебя нет.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – крикнул Энтони, остолбенев от масштабов устроенного мною погрома. Он не пытался остановить меня. Думаю, что просто не хотел смущать.
Я открыла очередной ящик и стала выбрасывать из него одежду, распихивая брюки и рубашки, надеясь, что под ними найду пистолет. Снова ничего. Я подбежала к маленькой тумбочке около кровати и открыла ее. В приступе бешенства вышвырнула оттуда книги, ручки, мятые купюры. Может быть, у Энтони вообще больше нет пистолета, может быть, он продал его или выбросил, отдал кому-нибудь или потерял. Что же, получается, тогда я никого так и не убью?
На меня накатила волна тошноты.
– Блю, прекрати! Остановись!
Терпение Энтони иссякло, он ринулся через всю комнату, схватил меня за руку и попытался оттащить от шкафа.
– Остановись! – снова закричал он.
Я очистила очередной ящик. Ничего не нашла. Но отсутствие пистолета меня лишь раззадорило. Его не могло не быть. Я стала шарить по книгам, разбросанным на полу.
Но Энтони не желал меня отпускать. Хороший знак. Значит, ему было что прятать.
– Какого черта ты делаешь, Блю?! Блю?! Посмотри на меня! Посмотри на меня!
Я листала страницы. Ничего, кроме бумаги. Чертова бумага. Я отбросила книгу, взяла следующую, открыла, пролистала до конца, снова ничего не нашла. Схватила третью, самую крупную, открыла и начала перелистывать страницы. Остановилась.
– Дай! Дай сюда! Не смей трогать!
В страницах книги было вырезано отверстие по форме пистолета. И он лежал в углублении, темный, блестящий, и я чувствовала, что на мгновение мы оба замерли в восхищении, как будто сила пистолета заключалась лишь в умении завладеть нашим вниманием. Шторы не шевелились на ветру, а привидения перестали перешептываться. Ни я, ни Энтони не шелохнулись. Энтони налетел на меня и повалил на пол, а я закрыла книгу и изо всех сил прижала к груди. Он пытался вырвать ее у меня из рук, но тщетно.
