— Кук, это Милли Сэнфорд. Она будет участвовать в Мерри-Айлендском фестивале. Ей нужно лучшее снаряжение, которое только можно найти. Позаботься, чтобы все было на высшем уровне.
И он ушел, оставив их вдвоем.
Милли уже прощалась с симпатичным Куком, которого, как выяснилось, звали Барри, когда раздались восторженные крики и аплодисменты.
— Что это? — удивилась Милли.
— А, босс дурачится. — И Барри показал рукой в сторону красной стены. — Вы идите, я все подгоню и минут через десять погружу боссу в машину.
Милли двинулась на шум и крики. Толпа парней и девушек стояла у подножия, задрав головы, а на самом верху стены, торжествующе размахивал рукой сияющий Дез. У нее перехватило дух, хоть она и заметила страховочные веревки.
— Эй, Милли! — крикнул Дез. — Поднимайся, вид отсюда просто поразительный!
— Нет-нет… — начала было, она, но на нее уже надевали страховочный пояс и меняли ее сандалии на альпинистские башмаки.
Тем временем Дез переместился и навис над профилем для новичков, снабженным упорами для рук и ног.
Милли открыла рот, чтобы запротестовать, но взглянула вверх, на Деза, на его ободряющую улыбку. Он верит в нее, так почему не попробовать?
Она начала осторожно подниматься под одобрительные крики зрителей. Странное ощущение парения в воздухе сначала немного пугало ее, но потом бояться стало уже некогда. Опоры находились далеко одна от другой, она тянулась к ним, как к спасательному кругу. С неожиданным для себя проворством Милли вскоре оказалась наверху, где ее поймал в свои надежные и сильные объятия Дез.
— Ну, как? — спросил он, помогая ей справиться с головокружением.
— А знаешь, мне понравилось, — улыбнулась в ответ Милли.
Она повернулась и посмотрела вниз, потом на него. С ним она чувствовала себя по-другому, переставала быть «доброй старушкой Милли» и «хорошей девочкой». С ним она вернулась к скорости и опасности воднолыжного спорта, с ним рискнула подняться по вертикальной стене. И может быть, но только может быть, ему она рискнет отдать свое сердце…
Вечером она первый раз надела синее с вышивкой платье, которое купила в «Гавайских каникулах», чтобы сопровождать Деза на предсвадебную вечеринку Херберта и Джуди. Натягивая платье через голову, Милли вспоминала шепот Деза в соседней кабинке, когда он стоял так близко, совсем обнаженный… Кровь мгновенно прилила к щекам, и она разозлилась на себя. Когда же она научится слушать голос разума, а не гормонов? В горячечном жаре вожделения ей никогда не понять, что же он значит для нее, для всей ее жизни…
— Красивое платье, — одобрил Дез, когда она открыла ему дверь. Он был в темных джинсах и светлой сетчатой рубашке, выгодно подчеркивающей его мускулатуру.
Милли показала на стол.
— Я купила им кувшин для вина. Как думаешь, понравится?
— Прекрасно, они будут в восторге, по крайней мере, Херб. А я купил баскетбольную корзину.
— Корзину?
— Да. Повесят во дворе. Это всегда пригодится в доме, где есть мужчины и мальчишки. И я знаю, Херб любит поиграть.
Когда они свернули на улицу, ведущую к дому Джуди, Милли была потрясена количеством машин, припаркованных по обеим сторонам от входа.
— Это что, все гости? — спросила она с удивлением.
— О, семья Джуди довольно известная в городе. Думаю, будет приличная толпа.
Когда они наконец, добрались до гостиной, в доме уже находилось около сорока молодых пар. Все с удовольствием угощались у огромных столов с многочисленными закусками и ахали и охали, как и подобает гостям на такой вечеринке, при каждом новом открываемом подарке. Милли готова была поспорить, что подарок Деза окажется самым оригинальным, но, как оказалось, проиграла бы. Херберт уже получил доску для дартса, инкрустированную серебром рогатку и радиоуправляемого воздушного змея.
Они с Дезом пили шампанское, обсуждая подарки, под непрерывные восклицания Джуди, которая прямо-таки светилась от счастья.
— Какой, по-твоему, лучше — белый фарфоровый или красно-зеленый глиняный? — спросил Дез, указав глазами на столик рядом с ними, где стояли оба сервиза.
— Я люблю фарфор. К тому же у него такие изящные строгие линии… И он подходит к любому случаю.
— А мне нравится эта грубоватая керамика.
Стоит ли удивляться лишнему подтверждению того, что трудно найти двух более несхожих людей, чем она и Дез?
— Миллисент, дорогая! Не ожидала встретить тебя здесь!
Сердце Милли пропустило один удар, когда она услышала знакомый голос и увидела пробирающуюся к ней мать.
— Мама? Что ты тут делаешь?
— Я же тебе говорила, моя дорогая, что родители Джуди и я, дружим с давних пор. — Миссис Леру повернулась к Дезу, приподняла одну бровь, потом выразительно посмотрела на его руку, обнимающую талию ее дочери. — Не представишь ли меня твоему другу?
Милли неловко освободилась от объятия и официальным тоном сказала:
— Мама, это Дезмонд Мейер. Дез, это моя мать, Элизабет Леру.
Дез пожал протянутую ему руку.
— Очень приятно с вами познакомиться, миссис Леру. Теперь я понимаю, в кого Милли такая красавица.
К ужасу последней, миссис Леру покраснела и хихикнула.
— А как вы познакомились с моей дочерью, мистер Мейер?
Дез покосился на Милли. Она недвусмысленно уставилась на него, угрожая испепелить взглядом, если он решится открыть правду.
— Мы с Милли случайно встретились на курорте в один из уик-эндов, — любезно ответил он.
— Мейер, Мейер… — Элизабет задумчиво крутила пальцами. — Ваше имя кажется таким знакомым. Возможно, что я знакома с вашей семьей?
— Не думаю, миссис Леру. Возможно, мое имя встречалось вам в газетах. Я владелец клуба «Волнующий мир приключений».
— О! — Глаза Элизабет округлились от восхищения, и Милли увидела, как в них замелькали долларовые значки. Она наклонилась к Дезу и конфиденциальным тоном поинтересовалась: — А ваши отношениях с моей дочерью… серьезны?
Милли закрыла глаза и мысленно пожелала, чтобы потолок немедленно упал ей на голову. Дез хмыкнул.
— Хотел бы верить, что это так.
— Прошу извинить меня, мистер Мейер, но мне нужно сказать дочери пару слов наедине, если вы не возражаете. — И Элизабет, схватив, Милли за локоть, потащила ее подальше от гостей. — Ты слышала, что он сказал? Он надеется, что ваши отношения серьезны. Что ты собираешься делать по этому поводу?
— Мама, Дез — прекрасный человек, но у меня с ним нет ничего общего.
— Чушь! Полная чушь! Вы оба молоды, свободны и живете в одном городе. Чего тебе еще надо общего?
