Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Дайк молчал.
– Я вот что думаю, - осторожно добавил Сполох. - Может, Веледар и приезжал-то не для того, чтобы тебя узнать, а для того, чтобы убедиться - ты сам его не узнаешь?
Дайк вдруг невесело рассмеялся и крепко взял Сполоха за плечо:
– Ума у тебя палата! Только одна беда: я точно знаю, что я не Гойдемир. Так что про Веледара ты выбрось из головы.
Сполох не смеялся и как-то обмяк под рукой Дайка, уронил голову. Дайку стало его от души жаль, но он ничего не сказал, чтобы парень понял - разговор кончен.
Сполох только раз в жизни видел Гойдемира. Правда, на глазах у Сполоха Дайка как один признали за княжича даргородские дружинники. Уж эти-то должны помнить Гойдемира в лицо! Сполох не мог отделаться от мысли, что Дайк - младший даргородский княжич. Что за чудеса? То не помнит о себе совсем ничего, то вдруг - «я точно знаю, что я не Гойдемир». Стало быть, что-то тут нечисто: что-то все-таки он о себе знает. Кто же опутал его?
Сполох был парень упрямый. Он взял на себя обязательство разгадать эту загадку и, если повезет, вернуть Даргороду Гойдемира.
– Дайк, я с тобой и дальше пойду, - решил он. - Я с тебя за это лишних денег не возьму. Мне очень хочется мир повидать.
Дайк мотнул головой:
– Не выдумывай! А как же твоя родня?
– Ну, я же не дитя малое, чтобы спрашиваться, - храбро отвечал парень. - Скоро кто-нибудь из наших приедет сюда на торги, ему и скажут, что я отправился дальше.
– Ты даже не знаешь, куда я иду, - отмахнулся Дайк.
Он брал Сполоха до Хейфьолле, но не говорил ему, куда они с Гвендис собираются потом.
– Какая мне разница? - простодушно ответил Сполох. - Я мир хочу поглядеть, мне все равно, с какого конца.
Дайк понял, что ему от Сполоха не отделаться. Да и не было нужды отделываться. Путь впереди лежал дальний, Сполох - хорошая подмога во всех дорожных трудах. Вдобавок Дайк с тревогой думал о Сатре. Кто знает, вдруг небожители до сих пор убивают людей? Дайк хотел, чтобы Гвендис не шла с ним до самой Сатры, а подождала его в последнем человеческом поселении, которое им встретится на пути. Если Гвендис можно будет оставить с надежным, находчивым и смелым парнем, который знает и даргородское, и хельдское наречие, у Дайка будет не так неспокойно на сердце.
А перед самым выходом из Хейфьолле Сполох неожиданно стал просить Дайка нанять в проводники еще и Тьора.
Великан тяжело пережил смерть Льоды и не находил себе места. Воротиться домой в горы без жены Тьору было стыдно: он уже взрослый мужчина. Взять за себя одну из оставшихся дочерей хозяина усадьбы или посвататься к дочке Астольва с мохового мыса… Тьор понимал, что это правильнее всего. Но стоило ему посмотреть на вышивку собственной рубахи - и горло перехватывало, так он тосковал по Льоде. Как тут полюбишь другую, когда перед глазами все она и она?
Тьор со Сполохом едва знали друг друга, но Сполох еще с прошлого года запомнил Льоду и первый спросил о ней. Великан выложил ему все без утайки. В рассказе Тьора было столько неподдельного горя, что Сполох его пожалел. Они разговорились еще откровеннее. Внезапно Тьор признался, что его все время тянет уйти куда-нибудь, лишь бы подальше от Хейфьолле, за горы, долы и леса.
Тьор скрестил на груди руки, низко опустил голову и затих. Сполох посмотрел на него - его приятель-великан снова стал похож на каменного идола. Сполох протянул руку и слега похлопал его по плечу:
– Ничего, брат, потерпи. Я все улажу.
Тьор шагал впереди кибитки. Великаны не ездят верхом: они слишком тяжелы для лошадей - зато умеют без устали шагать и даже подолгу бежать, не сбивая дыхания. Он был рад, что появились эти путники и взяли его с собой, заставляя уйти подальше от мест, где высокая статная Льода не дожила до их свадьбы.
Спустя несколько недель они обогнули хребет Альтстриккен.
Гвендис с тихим удивлением смотрела на бескрайнюю степь, - ковыль ходил волнами, и не было ни дерева, ни холма, - ничего, что отмечало бы пройденный путь. Позади остались поросшие хвойным лесом отроги Старого хребта, перелески и неширокая, но быстрая и холодная река.
Днем высоко в небе парили птицы, а когда наступала ночь и входила луна, все замирало, только еле шелестел серебристый от лунного света ковыль и звенели кузнечики…
На ночлег остановились у степного ручья. Здесь были валуны и тростник, и когда Дайк с котелком полез за водой, из камышей с шумом вылетела цапля, уже расположившаяся на ночлег. Сполох выпряг из кибитки лошадь. Дайк и Тьор нарубили сухого кустарника для костра. Гвендис достала крупу, копченое мясо и другие припасы, купленные в хельдских поселках, и принялась готовить.
Вокруг вились светящиеся ночные бабочки, опускаясь на рукава ее темно-серого платья и на волосы, заплетенные в косу. «Ночницы», - пояснил Сполох.
Гвендис опустилась на колени на расстеленный плащ и начала разливать по мискам дымящуюся похлебку. На небе уже зажглись звезды, а вокруг костра в ковылях привычно замерцали чьи-то глаза. В первую ночь Гвендис испугалась их:
– Степные волки?
Дайк успокоил ее:
– Ковыльницы. Они похожи на людей и совсем безобидные.
Он помнил степь по своим снам: по ней странствовали Белгест и Дасава в поисках входа в Подземье.
– Вот сейчас я попробую… - пришло в голову Дайку.
Он взял горсть сухих ягод, подошел к границе темноты, поклонился и протянул в руке приношение. В пламени костра мелькнула тонкая рука, и горстки лакомства не стало. Сполох тихо засмеялся.
– Ковыльные девы, - с улыбкой повторил Дайк. - Это все равно что птице насыпать горсть зерен.
Путники скоро привыкли к ним, как к кузнечикам и мерцающим ночницам. Было странно, как ковыльницы бесшумно ходят среди степной травы: еле-еле колыхнутся стебли - и их уже нету…
Дайк вел отряд путем, который помнил из снов. Волчья Степь даже за сотни лет изменилась мало.
Спустя некоторое время желто-зеленый простор - трава и ковыль - вдруг стал пестрым на горизонте. Это пасся табун гнедых, вороных и серых коней - первый встреченный по дороге табун кочевников. Скоро мимо путешественников на низкорослой мохнатой лошадке пронесся маленький, щуплый всадник в войлочной шапке, что-то крикнул высоким голосом и махнул рукой, словно зовя за собой.
Он остановился вдали, поджидая медленный отряд. Когда кибитка почти поравнялась со всадником, он снова сорвался с места. Этот нежданный проводник и привел путников в стойбище.
Кочевники приняли их радушно. Главой племени оказалась худая морщинистая бабка в бусах из медных блях, которая вышла из самой большой юрты.
– Воюете? - прищурила узкие глаза бабка, посмотрев на вооруженных мужчин.
Говорила она на страшной смеси даргородского и хельдского наречий.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
