Себаштиану наклонился к витрине, рассматривая сквозь мутное стекло вещи, разложенные на невысоких подставках: книги ультраправого содержания, американские кастеты, навахи разного типа, некоторые виды восточного оружия и лотки, заполненные украшениями для пирсинга на любой вкус. Особенно профессора поразило одно из них — в форме черепа. Сбоку, на другом подносе, красовались побрякушки для анального и клиториального пирсинга. Португалец болезненно поморщился.
Рядом в витрине возникло отражение Морантеса.
— Что, интересно?
Себаштиану покосился на Морантеса, сквозь витрину внимательно изучавшего интерьер магазина. Агент явно прикидывал вероятные осложнения, которые могли их поджидать.
— Восхитительно, — пробормотал Португалец.
Морантес критически пригляделся к своему изображению и ладонью смахнул капли дождя с редких волос, еще сохранившихся на висках. Затем он послал деланную улыбку продавцу, хмуро взиравшему на них из-за прилавка, и подобрался.
— Идем, — позвал он.
Друзья вошли и развернулись к прилавку. Продавец-скинхед наблюдал за ними, прижавшись спиной к стене. Не приближаясь к стойке, Морантес обошел магазин, задержался около металлического стеллажа, набитого книгами, и выбрал одну. С притворным интересом он посмотрел на обложку и открыл книгу, действуя раненой рукой с осторожностью. Прочитав несколько страниц, он закрыл брошюру и направился к продавцу.
Лавка была тесной. Стены вплоть до последнего сантиметра были увешаны постерами групп тяжелого и панк-рока, плакатами с изображениями азиатов в боевых стойках и рекламой предлагаемых товаров. Морантес подошел к продавцу и одарил его широкой улыбкой. Ее можно было бы сравнить с улыбкой акулы, что, впрочем, явилось бы вопиющей несправедливостью по отношению к этой твари, так как только усугубило бы дурную славу бестии. Всем своим видом Морантес источал угрозу, что произвело большое впечатление на Себаштиану, хотя он навидался крутых парней.
С левой стороны шторка из пластмассовых бус, прибитая к притолоке, прикрывала дверь в подсобное помещение, откуда доносились переборы гитары и перкуссия ударных в ритме отбойного молотка.
— Знаешь, какой полагается штраф за торговлю контрафактными CD? — улыбнулся Морантес.
Рукой продавец опирался на прилавок, и Себаштиану обратил внимание, что у него на четырех пальцах, от мизинца до указательного, вытатуированы буквы, составляющие слово «гнев». Скинхед не пошевелился и не улыбнулся в ответ Морантесу. С головы до ног парень был затянут в черную кожу и щеголял бесконечными рядами колец, продетых в брови, уши и губы. Себаштиану, стоявший в дверях магазинчика, видел, что за занавеской мелькает тень. В задней комнате кто-то находился.
Морантес застыл молча, не спуская с продавца пронизывающего взгляда. Прошла целая минута. Напряжение в лавочке возрастало. В какой-то момент Себаштиану почувствовал, что по спине побежал ручеек пота. Внезапно дверь магазина распахнулась, и Португальца охватило тревожное чувство смертельной опасности. Вошли два подростка. Увидев, что творится неладное, они развернулись и ретировались без лишних разговоров.
Морантес не шелохнулся. По прошествии времени, показавшегося вечностью, Себаштиану отметил, что скинхед нервно сглотнул.
— Мне не нужны проблемы, сучок, — сказал он.
— Конечно, нет, — согласился агент. — И твоему дружку за занавеской тем более. И всего-то мне нужно, чтобы ты ответил на один пустяковый вопрос. Речь не о тех, кого ты знаешь, так что, думаю, тебя это не напряжет. А я забуду о CD, которые ты штампуешь там, в подсобке, о дерьме, выставленном на витрине, и не стану устраивать тебе веселую жизнь в течение следующих двенадцати месяцев, после чего тебе придется искать себе новое занятие в Австралии.
Парень покосился на занавешенную дверь, затем на Себаштиану и наконец уставился на Морантеса. Он вздернул подбородок, пытаясь спасти последние крохи достоинства, и спросил:
— Чего надо?
Морантес продолжал сверлить его взглядом.
— Во-первых, пусть выйдет твой приятель. Мне действуют на нервы ребята, которые от меня прячутся.
Бритоголовый продавец поразмыслил пару мгновений и крикнул в сторону двери за занавеской:
— Хави, дуй сюда.
Парнишка помоложе, лет пятнадцати, но вида далеко не безобидного показался в проеме и встал, привалившись к косяку в небрежной позе, демонстрируя подчеркнутое равнодушие пополам с подростковой наглостью.
Морантес, сохраняя невозмутимость, продолжал:
— По городу гуляет отморозок, которого я хочу поймать. Он купил в этом магазине газовый баллончик, средство самообороны особого типа — надеюсь, вы понимаете, о чем я, — месяц или два назад.
Фраза повисла в воздухе.
Бритоголовый продавец сделал неопределенный жест, словно он знать ничего не знает, и открыл рот, приготовившись заговорить, но Морантес его опередил:
— У тебя только одна попытка. Если мне ответ не понравится, тебе же хуже. Прикинь сначала, с кем тебе выгоднее дружить: с типом, купившим аэрозоль, или со мной.
Продавец моментально захлопнул рот и, похоже, задумался над предложенными вариантами. Наконец он принял решение.
— Это дерьмо многие покупают.
— Правильно, — подтвердил Себаштиану с порога. Он взвесил имевшуюся в их распоряжении информацию об убийце: человек, знаток Данте, кому Хулио Мартинес спокойно открыл дверь виллы. — Чужак в этом квартале, кого ты не знаешь. Пожилой, хорошо одетый…
Продавец помотал головой.
— За последний месяц? Приятель, я не сижу здесь как на привязи. Иногда мой кузен Како, иногда Хави…
— Како мне говорил, что старый хлыщ покупал баллончик из этих уж месяца два тому.
Себаштиану обернулся к подростку, по-прежнему подпиравшему дверь в подсобку. Руки он засунул глубоко в карманы узких потертых джинсов. Длинные прямые волосы сальными патлами свисали на лоб.
— Старый? — уточнил Себаштиану.
— Старпер, вот и все, — отозвался Хави, передернув плечами. — Како сказал — старик. Но Како торчок. Ему все старики. Он так выражается.
— А может, он внимательный, этот Како. Ваш друг?
Подросток неуверенно покосился на продавца, словно спрашивая разрешения говорить дальше, но скинхед не спускал глаз с Морантеса, который ни на секунду не выпускал его из поля зрения с тех пор, как вошел в лавку.
— Да, дядя. Друг. Но он сейчас не в Мадриде. Подался с парнями в Марокко.
— Хави! — прикрикнул бритоголовый. Подросток ощерился.
— Это ведь не запрещено по закону — сшибать башли? Или как?
— Меня интересует тот говнюк, а как кто шустрит, мне по барабану. Я хочу только вычислить мерзавца, купившего у вас газовый баллончик.
Подросток издал свистящий звук, превратившийся в сдержанный смешок.
