– Ладно, ладно, успокойся и перестань мудить, – примирительно проговорил Гас.
– Перестань мудить, говоришь? – выкрикнул в ответ Томми. – Какой-то ковбой нагрел мой ювелирный магазин на сотню кусков! Я хочу увидеть записи Бартли. Так что давай, Гас, пошевеливайся… или получишь по яйцам.
– Чего ты так раскипятился… поезжай, пожалуйста, но только не говори, что я тебе разрешил, – пробормотал старший по этажу, ежась под испепеляющим взглядом бандита.
Он нажал на кнопку, дверь отворилась, и Томми вошел в кабину с медными ручками и ковриком на полу. Затем Гас наклонился, вставил ключ в замок на панели лифта, повернул и отступил, дав дверям закрыться. Томми миновал роскошные апартаменты на втором этаже, где играли по-крупному, и вышел на третьем.
Здесь царила почти стерильная чистота. Крашеные бетонные стены, минимум мебели, никаких украшений. В холле на складных стульях сидели охранники казино и прочий персонал. Томми подошел к двери, ведущей в святая святых, центральный узел системы безопасности, и постучал. Открыл С. Бартли Ниланд, худой, с нечистой кожей, туберкулезного типа хлюпик. Система видеонаблюдения казино, получившая название «Око небесное», была его детищем. В эту комнату были проведены кабели от всех микрофонов и камер.
– Томми, ты не имеешь права здесь находиться. У тебя нет допуска, – пропищал Бартли, окинув взглядом обезьяноподобного головореза сквозь сильные очки.
– Кончай засерать мозги, – сказал Томми и оттолкнул хлюпика ладонью.
Бартли качнулся назад, и Томми вошел в небольшую комнату, набитую телевизионными мониторами и видеомагнитофонами. Он был здесь впервые, потому что, как ему часто напоминали, правление казино лишило его пропуска, а без него на этаж никак не попадешь. Но слышал об этой комнате Томми много, и, надо сказать, она его не разочаровала. Здесь находилось больше тридцати телевизионных мониторов, охватывающих практически все помещения. Интерес главным образом представляли известные мошенники и карточные шулеры, вместе со все возрастающим количеством взломщиков автоматов, использующих проволочные спусковые крючки в форме цифры семь, которые всовывают в прорезь автомата и подцепляют рычаг механизма выплаты.
Отдельно стояли мониторы для наблюдения в залах игры по-крупному. И вообще здесь можно было увидеть, что делается во всех помещениях, включая часть подъездной дорожки у входа. Миниатюрные телевизионные камеры почти все были вмонтированы в потолки, отсюда и название системы – «Око небесное». Операторы переходили от монитора к монитору, ведя постоянное наблюдение. На одной из стен висела полка с дюжиной больших альбомов в кожаных переплетах с фотографиями мошенников. Каждый альбом был снабжен подробной аннотацией, включающей перечень фамилий, кличек и «специальностей» помещенных там мошенников. Были альбомы, посвященные, исключительно специалистам по «тэту» и взломщикам игровых автоматов, а также крапильщикам карт, карточным манипуляторам, шулерам, использующим «зеркалки», и многим другим.
– Мне нужно посмотреть съемки вестибюля и входа в казино, записанные вчера в два часа дня и сегодня в девять утра, – пробурчал Томми.
– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал вспотевший Бартли, поправляя очки, которые сползли на крючковатый нос, когда Томми его толкнул.
– Эй ты, дуролом! – Томми уже по-настоящему рассвирепел. – Я что-то тебя не расслышал. Неужели ты сказал, что я не могу сюда войти? Нет, наверное, мне показалось. Потому что иначе я бы немедленно разбил тебе башку.
– Томми, я… – начал Бартли.
– Заткнись, – прервал его бандит. – За что я, спрашивается, плачу вашему гребаному заведению, а? Мой магазин обчистили. Теперь я хочу посмотреть пленки. Что, опять скажешь, не имею права?
Он двинулся к хлюпику. Тот быстро отступил назад и кивнул. При этом головка Бартли Ниланда забавно качнулась на тонкой, как у тряпичной куклы, шейке, похожей на карандаш, а яйца зазвенели, как хрусталь баккара.
– Хорошо, хорошо. Я их поставлю, Томми. – Он подошел к полке с пленками, вытащил четыре, которые тот просил, и направился к монитору в дальнем конце комнаты. Здесь Бартли вставил в магнитофон первую пленку – «Вестибюль, 2 часа дня».
Томми оттолкнул его локтем, схватил пульт и включил ускоренный просмотр, выискивая посетителя в ковбойской шляпе. Наконец он его увидел. Вестибюль, держа под руку шлюху, пересекал высокий мужчина в куртке с бахромой и ковбойской шляпе. Томми бросил взгляд на отметку времени – 2:35 пополудни – и включил нормальный просмотр. Ковбоя он не знал, к тому же под шляпой разглядеть лицо было трудно, а вот шлюха показалась ему знакомой.
– Откуда я знаю эту дырку? – пробормотал Томми. – То, что я ее не трахал, точно. Потому что наверняка бы запомнил, она красивая. Но тогда почему мне кажется, что я знаю эту гребаную суку? – Пока он медленно шевелил своими обезьяньими мозгами, ковбой и шлюха вышли из кадра.
Томми извлек пленку и вставил другую, с записью наблюдения за входом в казино накануне днем. Прокрутил чуть назад и опять поставил на быстрый просмотр, пока на экране не появился белый «ниссан». Время – 2:15 пополудни. Из автомобиля вылезли трое. Пожилого он не разглядел – тот тут же скрылся за дверью, – лицо ковбоя по-прежнему было скрыто под широкополой шляпой, а вот на девицу в мини теперь можно было полюбоваться во всей красе. Она была снята крупным планом. Томми сделал стоп-кадр. Да, это была шлюха, с которой он столкнулся вчера, когда она выходила из дамской комнаты. Затем его осенило.
– Едрит твою…. – воскликнул он, потрясенный.
– Ты ее знаешь? – спросил Бартли, желая одного: чтобы Томми поскорее отсюда убрался.
– Это же Хитрая Вики Харт, только одетая как шлюха. Это же та гребаная сука, которая катила бочку на Джо! – Томми извлек пленку, схватил остальные и направился к выходу.
– Забирать пленки ты не имеешь права, – попытался возразить Бартли. – Их передают по смене под расписку…
Но Томми Рина уже ушел.
Из вестибюля он позвонил брату Джо и рассказал о жемчужине, пленках, Вики Харт и ковбое. Брат встретил его слова гробовым молчанием.
– Джо, ты слышишь, бля, что я говорю? Эта лахудра нагрела нас на сотню кусков!
– За этим кроется что-то еще, Томми, – спокойно произнес Джо. Он никогда не выдавал голосом свои эмоции.
– Эта шалава, гребаная прокурорша, украла у нас сотню кусков! Я говорил тебе, эту суку нужно пришить. Наехать машиной.
– Томми, когда факты противоречат здравому смыслу, это обычно означает, что в уравнении потерян какой-то член. Для Виктории Харт, прокурора, государственного обвинителя, заниматься махинациями с ювелирными изделиями в нашем магазине невозможно. Значит, за этим кроется что-то еще. Конечно, если только ты не ошибся и это она.
– Джо, это она. Ты же помнишь, я видел ее в «Новостях», когда она на тебя наехала. Позволь мне с ней разделаться. Что за дурость? Мы не должны разрешать ссать нам на голову.
