столе.
— Твоя семья и друзья не знают, что ты — Иной?
Чет рассмеялся.
— Они не знают, что я гей. Конечно, мои родители знают, что я наполовину Иной. Ха. Но я не появляюсь возле Кваскви на публике. Иначе папа все поймет.
Я указала на кепку, добавляя себе бекон.
— Это им не намекает?
Кваскви прошел на кухню с тихим, как призрак, Пон-сумой.
— Способность Монияв игнорировать очевидное не перестает потрясать меня, — он забрал кепку Чета и надел ее на себя козырьком назад. — Даже Маригольд предпочитает многое не замечать. Кобольды должны уметь видеть правду во тьме. Но родители Чета едва признают меня.
— Это моего парня, — весело сказал Чет. — Мне нужно ее вернуть.
Пон-сума после этого перестал играть в призрака и присоединился к кругу у стола. Он забрал кепку с головы Кваскви и с тихим напряжением отдал ее Чету. Они переглянулись взглядами, означавшими «Он весь твой» и «Ты — бывший». Кваскви выглядел невероятно изумленно. Но он таким не был. Он опустился на стул рядом с собой и подпер подбородок руками.
— Так… насчет прошлой ночи.
Я посмотрела на парней вокруг меня. Где была Элиза?
— Безумие прошлой ночи было, кхм, неожиданным, — сказала я. — Прошу, скажите, что те придурки еще живы.
— Пока что, — сказал он. — Но я ничего не обещаю. Кто-то из Иных Портлэнда рассказал Нордваст Уффхейм о нашем собрании. Это всем понятно. Теперь мы можем нападать.
— Да, — сказал Кен. — Но не ясно, что ты хочешь от Кои.
— Не нервничай, кицунэ. Она все еще в долгу, но я по доброте душевной не буду просить ее есть сон человека. У меня другой план, — Кваскви сделал паузу, ноздри раздувались, словно он ждал, что кто-то будет спрашивать, каким был его гениальный план. Я фыркнула и взяла свежие блинчики Чета.
Когда он понял, что все были заняты едой, Кваскви опустил ладони на стол и выпрямил спину.
— Мы выманим их лидера в изолированное место и заставим его заплатить кровью за смерти Дзунуквы и Генри.
— Это звучит как убийство, — сказала я.
— Закон Иных, — сказал Пон-сума.
Я прищурилась.
— Нордваст Уффхейм — люди. Разве мы не должны заявить в полицию об этом?
— Привлечение полиции к делам Иных добром не заканчивается, — пробормотал Кен.
Кваскви помахал рукой, намекая на напиток. Чет занялся милой красной кофе-машиной. Я прислушалась. Эспрессо? Латте? Еще один так быстро? Кваскви точно хотел меня умаслить.
— Мы стараемся не попасться полиции, — сказал он. — Если мы пожалуемся на Нордваст Уффхейм, начнутся заявления, суды, официальные обвинения. Наши жалобы могут только помочь безумным обвинениям со стороны Нордваста.
— Как минимум, — добавил Чет, опуская горячий наконечник в мелкий сосуд с молоком, — Бротон Блафф получит больше внимания.
— Мы не убьем его… скорее всего, — сказал Кваскви. — Но не ошибайтесь, решив, что с ним покончено. Он знает, что мы не пойдем в полицию. Он рассчитывает на наше желание скрытности.
— Ты будто уверен, что знаешь, кто лидер, — Кен опустил вилку.
Кваскви повернулся ко мне, ослепляя улыбкой. Кусочек бекона застрял между его большими зубами.
— Мы это знаем, да, Кои? Того, кто оставил тебе послания. Кто одержим пожирателями снов и смертью. Великий дракон.
— Пит.
— Иначе известный как Джеймс Мартин Торвальд.
Блинчики, которые я съела, вдруг показались клеем в животе. Если я увижу его еще раз, желание выпустить на него баку будет сильным, и я вряд ли смогу сдержаться. Он был грязью. Он был полон ненависти. Я отчаянно не хотела становиться такой, как он, или чтобы он стал катализатором моего превращения в монстра.
С другой стороны, он не собирался сдаваться, его наглость, даже после того, как Маригольд обожгла его лицо, делала это понятным. Каждый миг, пока он был где-то в городе, мне было не по себе. Его послания дразнили, чтобы я раскрыла себя. Он знал, какой я была, и называл меня мерзостью. Что в том, что я была баку, вызвало такую необъяснимую ненависть? Теорией Кена было, что он выбрал самого опасного, потому что не знал о Буревестнике. После прошлой ночи он вряд ли считал меня самым сильным Иным. Я не была древней, не была даже большой и волосатой, как Джордж и Колыма.
«Но когда я сталкивалась с древними до этого, я всегда оставалась целой после встречи», — прошептала Кои-борец.
— Я — наживка, — сказала я.
— Нет, — Кен встал, костяшки побелели от того, как он сжал стол.
— Думаешь, он пойдет за мной, несмотря на произошедшее прошлой ночью? Несмотря на Буревестника?
— О, милая, — сказал Кваскви, получив свежий латте от Пита и протянув его мне обеими руками. — Я знаю одержимость, когда ее вижу. Он хочет тебя. И он не остановится, пока не получит тебя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Кваскви удивился, узнав, что Марлин не с нами. Ее энтузиазм прошлой ночью среди Иных и желание остаться и помочь Кваскви до нападения заставили его подумать, что она все приняла. Я объяснила, что моя сестра была недоступна и ушла в ванную, чтобы проверить сообщения, почту и Инстаграм. Я ничего не выкладывала в Инстаграме, но Марлин добавляла фотографии дизайна интерьера два-три раза в неделю. Она ничего не выкладывала две недели. И от нее не было сообщений.
«Прости», — напечатала я. А потом прикусила губу и стерла это. Я пыталась отыскать комбинацию эмоджи, которые извинялись, но улыбка была жалкой, а сердца — слишком банальным способом передать сложные чувства между нами. Даже азиатский Санта не помогал. Я вздохнула, вернула «прости» и отправила, не дав себе снова усомниться.
Я выждала две минуты, сдалась и убрала телефон в карман. У ванной было слышно повышенные голоса Кена и Кваскви. Я замерла у приоткрытой двери спальни. Было бы странно так пройти в комнату Элизы. Хотя Кваскви и Чет были как дома.
— Кои? — позвал голос из темной спальни. Элиза.
— Да? — моя
