наконец сказал Доминик. — Это была плохая идея. Я просто подумал…
— Ты сохранил ее, — оборвала его Камилла, доставая из коробки глиняную куклу.
— Конечно, — мягко ответил он.
Я вспомнил тот день, когда он привез эту куклу домой из поездки в Германию, когда нам было всего несколько сотен лет. Я смеялся и называл ее детской, но Камилле она очень понравилась. За последующие столетия куклы стали более реалистичными, и пока я боролся с трудностями своего подросткового возраста, она оставалась дома и коллекционировала их. Но эта кукла всегда была для нее особенной. Она оставалась в ее комнате до того дня, когда она вышла замуж за Уильяма и покинула дом.
— Спасибо. — Она прижала ее к себе.
В груди у меня заныло, и только через мгновение я понял, что это не моя боль. Опустив взгляд, я увидел, что глаза Теи полны слез, и понял, о чем она думает: когда Камилле позволят увидеть ее детей?
Хотелось бы мне знать ответ. Более того, я хотел бы верить, что это хорошая идея — подпускать ее к ним.
Через мгновение Камилла осторожно положила куклу обратно в коробку и подняла глаза.
— Там подарок для Джулиана.
Доминик взял тот, на который она указала, и передал его мне.
— Боюсь, что он не такой продуманный, — сказала она, когда я убрал руку с плеч Теи, чтобы открыть его.
Внутри я обнаружил пару золотых запонок.
— Я подумала, что ты сможешь надеть их на свадьбу. — В ее голосе не было насмешки — ни коварства, ни злых намерений.
Я кивнул в знак благодарности.
— Обязательно. — Я прочистил горло и жестом указал на простые белые коробки, которые принесли мы с Теей. — Это для Бенедикта и Торена.
Рядом со мной Тея съежилась, и я понял, что она думает о том, какими скромными должны казаться наши подарки по сравнению с теми грандиозными жестами, которые сделали все остальные.
Мой отец передал им коробки. Они переглянулись, когда развязали простые бечевки, которыми мы их перевязали. Бенедикт открыл свой первым и удивленно моргнул. Торен выглядел восхищенным.
— Печенье? — спросил Бенедикт, глядя на нас.
— У вас уже все есть, — сухо ответил я, чем заслужил еще один удар локтем в ребро от своей пары.
— Мы их сами испекли, — сказала она с легкой дрожью в голосе.
— Вместе? — Бенедикт выглядел еще более потрясенным.
— Там нет яда, — заверил я его, добавив: — Тея не позволила бы мне.
Торена, похоже, это не волновало, потому что он уже доедал первое.
— Они великолепны. Кажется, я никогда не ел домашнего печенья. Спасибо.
— Никогда? — пискнула Тея, слегка съежившись под взглядом, который бросила в ее сторону моя мать.
Бенедикт неуверенно откусил кусочек, но, попробовав его, усмехнулся.
— Неплохо.
Тея расслабилась, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Я же говорил, что им понравятся, — прошептал я.
— Ну, раз уж мы закончили с обменом, — начала Сабина, вставая и направляясь к елке, — у меня есть несколько подарков для моих детей.
— Подожди, — остановил я ее, глядя на пустые руки своей пары, — Тее все еще нужен подарок.
— Да, — подхватил Себастьян. — Кому она досталась?
Мне потребовалось всего пять секунд, чтобы оглядеться и вычислить единственного человека, который еще никому не подарил подарок.
— Мама? — сказал я, мой голос был полон яда.
— Я была очень занята, — огрызнулась она, поглаживая один из своих локонов, чтобы проверить, все ли в порядке с ее прической. — Я, наверное, забыла.
В комнате раздался коллективный ропот неодобрения. Через секунду на колени Теи упала футболка.
— Забирай мой, — сказал Себастьян. — Ты ведь музыкант, верно? Ты можешь оценить ее по достоинству. Надеюсь, ты не против, Торен.
Наш брат пожал плечами, крошки сахарного печенья украшали его губы.
— Это круто, но она не может забрать мое печенье.
— Спасибо, — сказала Тея. — Я всегда могу сделать еще.
— Дай мне знать, когда сделаешь. — Никогда еще Торен не был так увлечен… чем-либо.
— Теперь, когда мы с этим разобрались… — Моя мама начала тянуться за пакетом под елкой, но я быстро встал и оттолкнул ее.
— Твои подарки могут подождать. Тея заслуживает достойного подарка, — сказал я ей. Может быть, мои братья и спасли положение, но я не собирался спускать это на тормозах. У меня не было сомнений, что она специально обошла Тею стороной. Может, моя пара и справилась изящно с этим проявлением пренебрежения, но она заслуживала напоминания о том, как она важна не только для меня, но и для всей нашей семьи.
Коробку было легко заметить, даже несмотря на то, что она была спрятана за елкой. Она все еще была завернута в коричневую бумагу доставки. Я осторожно поднял ее, боясь повредить — и надеясь, что она не пострадала при транспортировке. В противном случае мне наверняка пришлось бы кого-то убить.
Глаза Теи расширились до размеров полной луны, когда я повернулся, чтобы вручить ей подарок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Тея
Все головы в комнате повернулись, чтобы посмотреть, как Джулиан ставит передо мной огромную коробку. Судя по размеру, это не было очередным бесценным украшением. Я почувствовала облегчение. Я все еще не привыкла к дорогому обручальному кольцу, которое теперь носила на пальце, и не решалась спросить, сколько оно стоит. Я была уверена, что не хочу этого знать. Я бросила на Джулиана вопросительный взгляд, когда потянулась, чтобы осторожно снять с него обертку. Он держал ее вертикально, дерзко улыбаясь, отчего мое сердце заколотилось.
— О, просто порви, — нетерпеливо сказал Себастьян. Он действительно был как маленький ребенок, но, похоже, ему нравилось смотреть, как все остальные открывают подарки, не меньше, чем открывать их самому.
Я показала ему язык и осторожно развернула бумагу. То, что она не подходила по размеру для украшения, не делало ее менее ценной. Зная Джулиана, там наверняка была какая-нибудь древняя ваза эпохи династии Мин или еще
