палец стёр с него ржаво-красную пыль, самоцвет засверкал нестерпимо ярко. Я дотронулась до лат и под ржавой пылью блеснул ослепительный металл.
«Да это же золото!»
– Вам нравится? – раздался за спиной спокойный голос профессора.
– Какой огромный м-меч! – подпрыгнула я от неожиданности, и зубы отчётливо клацнули в тишине.
– Полутораручный…
– Вот как? – многозначительно промычала я.
– Это значит, длиной в полторы руки.
– А-а-а… я так и подумала, – я чувствовала себя глупо.
– Давненько я не брал его в руки…
– Так это ваш?
– Мой, и раньше я неплохо с ним управлялся.
Я недоверчиво взглянула на доспехи и смерила взглядом Этернеля. Они были ему по росту.
– А как же щит? Здесь нет щита! – сказала я, чтобы что-нибудь сказать.
– Он мне не нужен. Не хочу хвастаться, но ещё пять лет назад мне не было равных во владении полутораручным мечом.
– Вот как?
«Сумасшедший старик!»
– Раньше каждый год я ездил в местечко под Старым Капевом, это на реке Волхов, недалеко от Великого Новгорода. Там и поныне проходят соревнования и рыцарские турниры…
«Поныне!»
И тут профессор легко взял меч за рукоять одной рукой и приподнял на уровне плеча. Надо видеть, как изменился его взгляд, когда рука коснулась оружия. Это был взгляд охотника, почуявшего добычу, взгляд воина, ждущего соперника на поединок.
Красная пыль осыпалась, и меч засверкал, как солнце. Этернель несколько раз со свистом рассёк мечом воздух, а я даже не заметила, как он это сделал – настолько быстро он вращал меч в руке.
От восторга я захлопала в ладоши:
– Старинные доспехи – так романтично! Это какие-то масонские штучки? Можно мне попробовать? – Кажется, я сошла с ума от страха.
Этернель усмехнулся и поставил меч остриём вниз, но рукоять не отпустил, когда моя рука коснулась навершия.
– Нет, это не масонские штучки… это русские штучки. Если хотите поднять, беритесь двумя руками, – посоветовал профессор и, отпустив рукоять, отошёл в сторону.
Как только я взяла меч, казавшийся мне в руках слабого старика лёгкой игрушкой, вся тяжесть двадцатикилограммового клинка навалилась на руки и спину.
– Господи! Так меч настоящий? О-о-о-о! Сколько же он весит! – Я поднатужилась и решила рывком поднять меч, но не удержала в руках, и клинок, просвистев в воздухе, пролетев полкомнаты, угодил аккуратно в центр бирюзового канапе и разбил его пополам.
От неожиданности я онемела и побледнела так, что, клянусь, если бы в тот момент Этернель прихлопнул меня как муху, не вышло бы ни капли крови.
А профессор прямо-таки затрясся от смеха.
– Простите, – пискнула я, втянув голову в плечи.
Этернель смеялся от души, утирая слёзы. Подошёл, поднял меч как пушинку и поставил на место.
– Пустяки… А вы сильная! Пойдёмте в кабинет. Книгу взяли?
Я подлетела к шкафу, выдернула с полки книгу и повернулась к профессору. Он смотрел на меня таким же странным взглядом, что и десять минут назад у камина. Я почувствовала, как краска бросилась в лицо.
«Да что же это! То бледнею, то краснею!»
Малиновая, как вампир, насосавшийся крови, я всё же набралась смелости и задала вопрос:
– Орэт Дёнуарович, в чём с-состоят мои рабочие обязанности? Что я должна делать?
Вопрос я почти пропищала, чем снова вызвала широкую улыбку Этернеля. Невольно я заметила, что зубы у него как на подбор крепкие и белые. Профессор вновь окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы.
– В данный момент вы должны читать вслух, – профессор опустился в кресло, побарабанил пальцами по подлокотнику, – откройте книгу и читайте полчаса… Потом мы с вами пообедаем и отправимся гулять, если дождь закончился. Я покажу вам мои владения. Ну а дальше что-нибудь придумаем…
– А как же моя работа?
– Это и есть ваша работа, Василиса Михайловна. Делать всё, что я вам скажу…
– Всё? – сердце упало.
– …развлекать меня, рассказывать интересные истории и новости, читать газеты и книги, гулять со мной, катать на машине, нянчиться, играть, если угодно, в азартные игры: покер, вист… вы играете в покер?
– Д-да… то есть нет. И это все мои обязанности?
– Если угодно, можете укрыть меня пледом, когда я задремлю, или позвать врачей из «Скорой», если мне станет плохо.
– «Скорая»… та, что стоит у дверей?
– Да, они дежурят здесь постоянно.
Я набралась храбрости и спросила:
– А чем вы больны, Орэт Дёнуарович?
– Я не стану утомлять вас рассказом о моих болезнях. Скажу одно: их много. Основное заболевание, и оно неизлечимо – я не могу пить пресную воду. Каждый вечер на ночь мне ставят капельницу, чтобы я не умер от обезвоживания, но эти меры недостаточны. Я всё же медленно умираю. Может, протяну ещё год или полтора максимум. Врачи говорят, что через полгода я слягу и уже не поднимусь с постели… Но не будем о грустном. Что вы там принесли?
Я взглянула на название книги:
– «Божества древних русичей».
– Прекрасно, знаете что-нибудь о божествах древних русичей, любите историю, мифологию?
Я снова покраснела:
– Люблю, конечно, но книги предпочитаю читать по биологии – на другие у меня не хватает времени.
– Но теперь-то будет хватать… Романы вы, конечно, не читаете?
– Бесплотные миражи.
– Интересно… Вероятно, вы предпочитаете в книгах реалистичность изображения?
– Нет, я предпочитаю иллюзию реальности.
Профессор поднялся из кресла, и я вскочила из своего.
Этернель улыбнулся:
– Послушайте, дитя моё… Не надо так бояться меня – я не кусаюсь.
Я прекрасно помню каждую минуту первого дня в доме профессора Этернеля. Я никогда не стремилась к роскоши, даже порицала её, но убранство особняка и то, как хозяин жил среди бесценных вещей, служивших ему в повседневной жизни, очаровывали меня.
Не обошлось и без курьёзов. Например, сажусь в кресло и вежливо замечаю, как удобно в нём сидеть. На это хозяин отвечает, что, мол, неудивительно, поскольку кресло сделано Чиппендейлом. Я, округлив глаза, спрашиваю, какое отношение имеют мультяшные бурундуки Чип и Дейл к изготовлению мебели.
Мой работодатель вновь затрясся от смеха. Оказалось, что Чиппендейл – знаменитый английский краснодеревщик, чьи работы имеют огромную художественную ценность.
Ну и не только художественную. Профессор назвал цену в шесть нулей, и у меня пересохло во рту.
– Я прошу прощения, а… то канапе в библиотеке… оно не очень дорогое? Я… я надеялась как-то оплатить ремонт.
– Не надейтесь, – улыбнулся Этернель, – это одна из последних работ Доминико Пароди. Он сделал эскиз, но творения своего так и не увидел, умер. Я купил канапе в Генуе и заплатил, в общем, недорого, чуть больше полутора миллионов долларов.
«Мне никогда не пройти испытательный срок! Меня выгонят с позором и посадят в тюрьму за
