только люди, но и полифонические мотыльки. Он знал что не будет принимать решений.
Перед ним, следовательно, никогда не откинут тряпку с узорами, под которой ответ на вопрос, кому они служат, кто питается разницей курсов их масок и лиц. Чем, кроме комбинации букв, вообще может быть несвободное существо. разрастание мысли или чувства, подчинение всей себя её диктующему томлению. были страшные сны. я видела насилие, расчленённые тела, кровь, смерть людей. упоение кровью. видела и никогда не разделяла. Сны лишали меня сил. Иногда я перестаю понимать размер предметов, забываю, где я нахожусь, или не могу читать и писать. В других местах его знание, он сам, каким он стал, наверняка бессмысленны. Чужеродны, не могут быть прочитаны. Всё зависит от воли. Прошёл год. Это был зимний день. Ушёл рано, ещё до рассвета. Собиралась встать, несколько часов спустя, посмотрела на бордовый кусок пола в солнечном луче, там была пыль. Наши сны и почерки за годы совместной жизни сближаться. Я встала и подошла к окну, отодвинула голубую штору. На ней маленькое коричневое пятно. Снег шёл, когда я ещё смотрела на штору и свои руки, ногти, под которыми тоже пыль и краска, но когда посмотрела на улицу снег прекратился. Сразу. Он перестал идти так резко что я это слышала как щелчок из соседней комнаты. Позвонили в дверь; открыла, и они внесли. Он был не в той одежде, в которой выходил из дома. Жив, но без сознания. Потом приехал.
не знала, что говорить и что думать. Смотрела на его лицо. Столько раз его видела спящим. Было точно так же. дышал ровно. в последнее время стал гораздо меньше курить.
Незнакомые двое — не люди, но и не мотыльки — ушли без слов, а. долго сидел тоже не говоря ни слова. Я уловила быстрый полифонический обмен между. и какой-то частью меня. Потом прямой обмен мыслями, первый в моей жизни опыт искусственного полифонического разговора. Я знала естественный, в детстве, с бабушкой, тёплый, чудесный, живой. Этот ошеломил меня своей холодной силой, я помню своё удовольствие от полной невозможности сопротивляться, которое смешалось с горечью, болью от смысла послания. Знаете, как это бывает, сначала у вас очень хорошие друзья, потом у вас очень хорошие враги, а потом у вас очень плохие друзья.
Вылил два горячих чайника воды в таз. Он как-то жалко улыбнулся мне.
— Теперь лучше не смотри.
Снял чёрную рубашку и посмотрел на свою грудь. Над одним соском тонкий, едва заметный шрам от пореза, над другим белое пятно от ожога «впитаться через новые раны старые шрамы и чистую кожу» хорошо в ослабленной форме когда он живой то без ритуалов
Нанёс себе новые раны. Нож с маленьким треугольным лезвием и ручкой лёгкого серебристого, тонкой, изогнутой, маленькой, будто для детской руки. Я им иногда пользовалась и заметила, что с него легко смывалась любая краска. Несколько раз ткнул себе в грудь. Хорошо рассчитал силу. Кровь несколько минут текла из маленьких ранок, затем унялась. Аккуратно вытер. Сделал ещё два длинных пореза, один совсем царапина, другого кровь сразу и полилась бойко терпеливо ждал через шесть минут ясно что ждать придётся долго, и остановил кровь усилием воли. Первый раз видела этот приём в действии, удивилась, зачем так долго ждал. Он побледнел. На рубашке не осталось сухого места. Тихо в воду — мгновенно исчезла в воде. На исходе утра резко встал в постели, открыл глаза.
Он звал меня. спросил, какой сейчас год. я назвала. он сказал, что этого не было, что это прошлое, но его не было. обхватил голову руками. Когда он изображал отчаяние этим жестом, то никогда не сжимал руками голову. В тот момент изо всех сил. Я даже пыталась разжать ему руки. Привязала его ремнями. Мне тогда часто приходилось это делать. Он успокоился, распевал песни. ждал звонка, примчался обвешанный сумками, пакетами. собрал кинопроектор, что-то не заладилось. спросил, сможет ли без фильма, ответил, что видит его хорошо. он диктовал ему бессмысленные слова. к чему-то прислушивался изо всех сил. притих, только дышал теперь тяжело. чтобы развлечь меня, стал играть лицом, меняя черты и возраст. показывал историю в лицах, не вставая с кресла. не отвечал, он был в своих мыслях. похож на человека, лежащего в долгой и тяжёлой болезни. почему мне никогда не хотелось его написать?
.. .смотрел на мои ноги.
Как это странно выглядит. Ведь это некрасиво.
А кому-то очень нравится. — Пошевелила пальцами.
У обезьян они. зато. умеешь бегать? Любишь?
Не очень. Нет. — Сняла с юбки волос. Чей-то чужой волос, яркого, медного цвета.
А я умею. Люблю здесь бегать. — Решал, уйти ему сейчас или подождать, не возобновит ли нужный контакт. В нашем доме не думал надавить, ему легче было уйти. Окинул меня каким-то особенным взглядом, как подросток учительницу. Встал, потянулся, карикатура на кота, собирать сумки, отцеплять доски, с одной из них стёр всё, что написал. Мне почему-то не хотелось, чтобы он уходил.
Спасёте себя. — Он сцепил руки за головой. — Вы не видели войны, ни этой, ни последней — дикая агония человека, серьёзно, агония, так и есть. Мундиры делают из вас насекомых. Вам нельзя сливаться в одно существо, надевать форму.
— А как же тогда у вас — Лейтенант?..
1972 год. Мы почти перестали выходить из дома. Вакцину пустили в производство, мы должны отмечать. Не хотелось даже вставать с постели. Делал всё за нас. Принёс несколько ампул первой партии, позвал гостей. Как понимаю пришли взглянуть на. чтобы решить что с ним будет дальше что с ним делать. Визит их угнетал, наша жизнь для них чужая нищета, хотя жили очень хорошо, более обеспеченной жизни чем в то время у меня потом никогда уже не было. В отличных костюмах, но деревенские лица.
Разглядывал ампулы с вакциной. Думаю, он понимал, что сделал большое дело, чего большинству людей не удаётся. Не удаётся сколько-нибудь изменить наш мир. Я надела белый свитер. Интересный оттенок белого. Холодный и тёплый одновременно. Автор книги «От иммунитета к психической деятельности». Ирония над стилем научных статей. Хорошо вести себя за столом. Выслужить снисхождение, потеряв остатки авторитета. платиновые перстни. мятеж и засуха. первая степень алхимического огня. февральское солнце. Каирский университет.
Стилизованное изображение пропеллера. Он прочитал крошечный значок на перстне полифоническим приёмом резкого увеличения остроты зрения, приближения далёких предметов. Как поэму, зачитывал конвенцию о психотропных веществах. чувствовал обманутым. вечер
