чем выбежать в коридор и закрыть дверь. Теперь Майк заперт наедине со своим зловонием.
Мы со Скар пытаемся отдышаться от перетаскивания его туши по дому, и когда обмениваемся взглядами, у нас возникает общее ощущение, что это уже какое-то новое дно. Даже для нашей семьи.
Я прислоняюсь к стене, пытаясь сохранять спокойствие. Пытаюсь смириться с тем, что это моя жизнь.
– Наполни ведро горячей водой – настолько горячей, насколько сможешь, – инструктирую я ее. – Вылей в нее любое чистящее средство, которое найдешь. Затем собери все тряпки в доме.
Я в таком бешенстве, что у меня темнеет в глазах. Давненько мне не хотелось убить Майка так сильно, и я не обещаю, что в какой-то момент не вернусь в его комнату, чтобы сделать это. Особенно после того, как закончу оттирать его мочу с ковра.
– Я помогу.
– Нет.
Скарлетт оборачивается. Я сказала это немного резче, чем хотела. Но она милая и заботливая, и, помоги мне Бог, я стараюсь держать всякое дерьмо как можно дальше от нее. Вот куда заведет ее наша жизнь, если я не буду бдительна. Защищать ее с каждым днем становится все труднее. Но, поверьте, я не перестану пытаться.
– Я справлюсь, – говорю я немного мягче.
Скар смотрит на меня с грустью, и я направляюсь в свою комнату. Мне приходится. Иначе она увидела бы, что я расстроена, увидела бы яростные слезы в моих глазах, вызванные всей этой ситуацией и тем, что мне нужно отыскать одежду, которую не жалко будет потом выбросить.
В какой момент жизнь перестанет подкидывать мне дерьмо? Я имею в виду, ну серьезно? Сегодня, общаясь со Скар, Джулс и ее семьей, я какое-то время реально чувствовала себя нормально. Не переживала. Мне было спокойно, не из-за чего было волноваться. Это был просто тихий, умиротворенный ужин в честь Дня благодарения в кругу стабильной семьи – такого у меня никогда не было.
А потом я вернулась домой, и все покатилось к черту.
Вот она, моя реальность.
Я несусь по коридору в трениках и футболке с дырявой подмышкой. Мне следовало избавиться от нее несколько месяцев назад, но сейчас она пригодилась. Разозлившись, я стягиваю волосы в конский хвост. Проходя мимо двери Майка, я поднимаю вверх оба средних пальца, как будто он может меня видеть, а затем останавливаюсь на пороге гостиной.
Ведро и тряпки, которые я просила, на месте, а к бандане Скар приклеена записка, на которой написано: «Для твоего носа». Я завязываю ее под волосами и начинаю тереть.
Внутренне я цепенею. Все это дерьмо, с которым я сталкиваюсь каждый гребаный день, меня так заколебало, что я уже ничего не чувствую. Если я дам волю эмоциям, то просто развалюсь на части, а потом превращусь в того, кого ненавижу. Кого все ненавидят. До кого никто не может достучаться.
Нет уж. Никогда.
Так что я просто тру в тишине, время от времени вытирая слезы плечами. Я трижды меняла воду, и запах наконец выветрился. Мои пальцы ободраны, колени болят, но все чисто.
Измученная, я несу последнее ведро с водой в уборную и выливаю его в таз для стирки. Как только заканчиваю, слышу позади себя шум. В ту секунду, когда я возвращаюсь на кухню, замечаю, как Скар выбегает с моим телефоном в руке, быстро печатая, чтобы разблокировать экран.
– Стоять! Что ты делаешь?
Она, похожая на испуганного олененка, переводит взгляд с меня на телефон, понимая, что ее поймали с поличным.
– Я… Просто… Я подумала…
– Дай сюда.
Когда я поднимаю ладонь вверх, ожидая, что сестра сделает то, что ей только что сказали, она колеблется.
– Скар, дай мне мой телефон, – огрызаюсь я, в основном потому, что сегодняшний вечер прошел крайне дерьмово, и я очень, очень расстроена из-за этого.
Ее нос и щеки краснеют.
– Я просто… Я не хотела, чтобы ты это видела. Майк уже все испортил и… Я не хотела, чтобы ты видела, – повторяет сестра.
Я хмурюсь, поскольку понятия не имею, о чем она говорит.
– Не хотела, чтобы я видела что? – спрашиваю я, внезапно испытывая еще большее желание узнать.
Как только она отдает телефон, экран загорается одним из многих уведомлений, которые я пропустила. В основном это непрекращающиеся посты Пандоры.
Эта сучка, похоже, даже отпуск не берет.
Телефон сегодня весь день был заблокирован. Как я уже сказала, все было мирно, и я не хотела, чтобы что-то могло это испортить. Теперь, когда я смотрю на пугающую черно-розовую иконку Пандоры, начинаю думать, что желание отгородиться от остального мира, возможно, возникло во мне вовсе не зря.
Что-то случилось. Я чувствую это нутром. Вижу это на лице моей сестры.
Она пыталась забрать мой телефон, чтобы оградить меня от разочарования, как я делаю это для нее. Но мне достаточно одного щелчка, чтобы все понять.
Дыхание сбивается, и я вся дрожу, глядя на снимок Уэста, от которого в жилах закипает кровь. Он сказал мне, что Паркер ему безразлична, утверждал, что она ничего для него не значит, но эти снимки говорят обратное. На первом он заходит в ее дом. На втором – выходит на улицу. И, судя по словам Пандоры, они какое-то время находились наедине.
Я не так давно знакома с Уэстом, но знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать – мне не следует этому удивляться. Таков он. И был таким все это время.
Лжец.
Самозванец.
Это я сама хочу думать о нем иначе.
– Ты в порядке? – голос Скар звучит робко, как будто она ожидает, что я взорвусь.
– В полном, – вру я, снова разговаривая с ней холодно, но… черт. Я даже не знаю, что сказать.
Почему я позволяю ему делать это со мной? Ломать меня такими способами, которые я и вообразить не могла. Например, как сейчас: я переполнена яростью и ненавистью, но еще чувствую, как нечто уродливое поднимает голову из глубин моего естества.
Гребаная ревность.
При одной только мысли о том, что он ходил к ней.
Уэст Голден снова ранил меня, унизил, как я и должна была ожидать.
Дважды вводя имя в контактах – потому что руки дрожат от гнева, – я набираю Лекси. Еще до того, как она берет трубку, я уже направляюсь в свою комнату, где срываю с волос резинку.
– Привет, детка! – отвечает она слишком бодро. Судя по всему, она не видела обновление, которое видела я. Если бы видела, то знала бы, что я чертовски зла и уязвлена.
– Мне нужна твоя помощь.
– В чем
