понимающие мамы и папы.
– А психологи работают в вашем в отделении?
– Да. Сами ходят по палатам. Психологи в основном матерям нужны. Раньше расскажешь маме всё, что нужно, она поймёт и скажет спасибо. Все вопросы от родителей были только в первые две недели. Когда мама видит, что процесс вошёл в определённое русло, половина вопросов заканчивается.
– Константин Леонидович, у вас за столько лет работы никогда не было желания уйти?
– Вот сейчас есть такое желание.
– Накопленная за годы усталость?
– Нет, не усталость, бумаги. Я больных детей, может быть, вижу два раза в неделю, всё остальное время – это бумаги. Тяжёлых пациентов, конечно, обсуждаю со своими врачами и пункции делаю, но раньше я гораздо больше внимания больным детям уделял. Сейчас больше административной работы. Помимо консультативного центра при Морозовской, я ещё главный внештатный детский гематолог Москвы. Куча бумаг присылается, в том числе жалобы, мне надо и на них отвечать. Чтобы раз в месяц жалоба не пришла – такого не бывает.
– На что чаще всего жалуются?
– Жалуются, что убивают, плохо лечат, что не все лекарства импортные. Так пишите президенту. Пишут на Министерство здравоохранения, а переправляют к нам, вот, приходится отвечать.
– Ваше отделение сотрудничает с какими-нибудь благотворительными фондами?
– С «Подари жизнь». Только что при вас заходили заявку подписать и побежали им как раз относить. Всё официально, законно. Помимо заявки, мы должны предоставить в фонд выписку на ребёнка. Фонды же тоже подотчётно работают. Мы стараемся не пользоваться их услугами так активно, как Рогачёвский центр с их огромным числом региональных детей, но порой и нам приходится прибегать к помощи. А в соседнем отделении клинической онкологии, там, где дети с солидными опухолями мозга, частые гости волонтёры из фонда Константина Хабенского. Костя сам постоянно к детям приезжает, сказки читает. А нам кроме «Подари жизнь» ещё помогает недавно созданный фонд «Рождённые побеждать». Его организатор – наш бывший пациент.
– Знаете, некоторые мамы из регионов говорят, что если бы не фонды, то больницы бы просто загнулись от нищеты.
– О региональных больницах говорить мне не надо, я являюсь официальным экспертом по этим делам, и когда открываю истории болезни региональных детей, волосы встают дыбом. Но простите, лимит моего времени вышел, если остались вопросы, можете задать их моему заместителю Татьяне Жановне.
Махортых Татьяна Жановна, детский врач-онколог, заместитель Константина Леонидовича Кондратчика
С Татьяной Жановной мы расположились в просторной игровой комнате в конце коридора. Для детей здесь раздолье. Но детей в этот час в игровой совсем немного. Отделение с недавних пор перешло на амбулаторную форму лечения.
Не могу удержаться от нескольких личных впечатлений: Татьяна Жановна невероятно женственная и хрупкая, с мягким, тихим голосом. Окажись я в случайной компании с этой женщиной, никогда бы не подумала, что она врач-онколог с многолетним стажем.
– Татьяна Жановна, как вы в детскую онкологию пришли? Константин Леонидович ответил, что случайно, но, как известно, ничего случайного не бывает. Почему вы выбрали именно эту стезю?
– Этому была предыстория. Я в институт поступила не сразу, до этого год работала в отделении кардиоревматологии Морозовской больницы. И так совпало, что в гематологическом отделении на тот момент шёл ремонт, детям из гематологии выделили в нашем отделении одну палату. И вот когда я этих детей увидела, а это был 81-й год, то подумала: нет, гематологом я никогда не буду. Такие были тяжёлые дети. А потом, когда уже стала студенткой, у нас в институте на кафедре детских болезней был научный кружок, на который я ходила, тема работы была по гематологии.
– Тоже заканчивали Второй мед?
– Да, педиатрический факультет только там тогда был.
– А когда уже врачом пришли работать в гематологическое отделение, поначалу было страшно?
– Мы же когда в институте учились, нас к больным ещё пускали. Это сейчас, в силу разных законов, студенты больных практически не видят. Чтобы посмотреть ребёнка в больнице, должно быть согласие родителей и многое другое. А я набиралась практики, будучи ещё студенткой, и в ординатуре училась в отделении гематологии – у нас ординатура была прекрасная на базе Морозовской больницы. Так что за время учёбы успела получить хорошую подготовку. Выбор свой сделала на четвёртом курсе. И к Морозовской больнице успела прикипеть. Правда, два года после окончания вуза по распределению работала в поликлинике 4-го Управления; а когда ЦК КПСС распался и нас всех сократили, окончательно вернулась в Морозовскую. Страха тогда уже не было. Работаю здесь двадцать шесть лет, с 92-го года.
– Татьяна Жановна, у Константина Леонидовича спрашивала и у вас спрошу. За эти годы никогда не было желания уйти?
– Вот сейчас, в последнее время, появляется желание.
– Вы как будто сговорились с Константином Леонидовичем. Он то же самое сказал. Но из-за чего?
– Из-за всех этих изменений. Из-за отношения к медицине в целом, из-за отношения некоторых родителей к заболеванию ребёнка и к врачу. Сейчас для некоторых родителей заболевание стало источником улучшения материального положения, скажем так. Инвалидность, деньги, бесплатная парковка, ещё какие-то льготы. Раньше никогда такого не было. У родителей была цель другая – вылечить любой ценой. Всё остальное было неважно. А сейчас мама, живущая в каком-нибудь крутом коттеджном посёлке, может прийти и сказать: у вас что-то третью неделю в туалете нет туалетной бумаги. Причём она там есть, просто в какой-то момент не успели повесить новый рулон. Вот так всё изменилось. Средства массовой информации настраивают людей на потребительское отношение к жизни, человечность отошла на второй план. А кое-кто из родителей воспринимает болезнь ребёнка как досадную неприятность, которая нарушила их планы, например съездить за границу на море. «Как нам нельзя на море? Мы же билеты купили!» Всё – жизнь закончилась. Конечно, так ведут себя далеко не все, но такое есть.
– Я понимаю, Татьяна Жановна, вы говорите довольно-таки жёсткие вещи не потому, что вам доставляет удовольствие критиковать родителей, а потому, что у вас сердце болит за каждого ребёнка. Наверное, как врач, вы не только имеете на это право, но и должны это говорить. Ещё и вся эта писанина напирает, о которой говорит Константин Леонидович, чиновники, спускающие бестолковые директивы сверху, перекладывающие собственную ответственность на ваши плечи. Поневоле захочешь уйти.
– Да, как они говорят: это ваше, и разбирайтесь.
– У нас многие функции государства берут на себя негосударственные благотворительные фонды. Так не должно быть, но так есть. Я это чётко поняла, пообщавшись с родителями.
– Это так. Слава богу, есть неравнодушные люди, проявляющие инициативу. Вот недавно появился благотворительный фонд «Рождённые побеждать». Его руководитель Дима
