них закончились деньги, и они тоже перестали ходить по магазинам, – говорю я.
– Да, согласен. Чем люди думают! Набрали кредитов выше крыши. Китай строит нам хорошие дороги, посмотри на тротуары, Нурик.
– А потом они спросят с нас.
– Китай спросит так, что мало не покажется! – Смеётся Абай, – я знаю, что такое китайский спрос – не простят ни юаня. Но мы сами виноваты. Они нас завоюют в ближайшие лет десять-двенадцать, даже раньше. Без всякой войны. Возьмут количеством. Построят заводы, что будут выпускать вредный дым, от этого мы дружно будем болеть раком. Работать там будут китайцы, они будут жарить наших девушек, рождаться будут маленькие китайцы. Правильно! Так и надо! Работяги вытесняют ленивых – везде так.
***
Будучи старшеклассником, я посещал мечеть. Религия и бог были для меня чем-то высоким. Я восхищался верой, она учит добру, но в один момент во мне что-то сломалось. Я не знаю, почему, не знаю, как.
***
Начало марта. Ещё холодно. Я гулял по Орто-Сайскому рынку без цели. Ясный, блестящий день. Всё торжественно. Улыбки, люди, голоса.
Подхожу к русской продавщице книг на блошином рынке. У неё под правым глазом огромный синяк, язык заплетается. Однако она отчётливо пересказывает содержание каждой книги. За сто сомов я купил Хемингуэя, Лондона, Достоевского и Шолохова – четыре толстых книги за полтора доллара. Почти бесплатно.
Возвращаюсь домой. Иду по улице Карла Маркса. Внезапно слышу знакомый голос.
– Нурик-братан, кандайсын1?
Это Тилек, ошский болельщик Ливерпуля, который в Турции обыграл меня в шахматы. Он на инвалидной коляске, укутан в грязный плед. С ужасом замечаю, у Тилека нет обеих ног выше колена. Прошло не больше полугода с момента нашей последней встречи, а он постарел лет на пять и растолстел. Голос уже не воинственный.
– Что случилось, Тиля?
Он с трудом отвечает: ДТП, братан. Я ехал в Беловодск на свадьбу, один х…сос на бусике на встречку вылетел.
В руках у Тилека большой одноразовый стакан кофе. Он им греет руки. Я не знаю, как ему помочь. Протягиваю сотню, он с достоинством отказывается.
– Эмне, китеп жаздыңбы2? – Спрашивает он, приободрившись.
– Пишу, когда есть силы.
Нам особо не о чем друг друга спросить. Он делает вид, что зевает. Я тоже.
Мне в голову приходит то, как Тилек играл в футбол в Турции. Он ловко убирал двоих игроков финтом Зидана, одинаково сильно бил с обеих ног и всегда сражался, как лев. Больше этого никогда не будет.
Я в подавленном состоянии. Совсем недавно я узнал, что Салима повесилась полгода назад. Потом Айбек написал мне, что Азат отправился в Сирию воевать на стороне ИГИЛ. По сравнению с тем, что они испытали – я жил в раю.
1 – (кирг. – Как дела?)
2 – (кирг. – Ну что, написал книгу?)
***
Нашу страну никто не забрасывал бомбами, но даже в мирное время судьба кидала людей в такие передряги, что мне не хотелось в это верить: Салима повесилась из-за предательства жениха, Азат подался в террористы, Тилек попал в аварию и стал инвалидом.
Назара, моего нарынского друга, ждал суд. Он подозревался в изнасиловании десятилетней девочки. Я узнал об этом случайно. В записной книжке наткнулся на номер Темира, его старшего брата. Я был благодарен им обоим за то, что они прибежали из Кемера в Кириш на помощь мне в тот вечер. Решил узнать по телефону, как поживают мои друзья, и Темир нехотя рассказал всё как есть. Он просил денег или морально поддержать Назара. Суд должен был состояться через два часа после моего звонка. Я пообещал перезвонить, но отключил телефон на сутки. Что было дальше, я не знаю.
***
Пришёл апрель. Азат сбежал из лагеря по подготовке боевиков ИГИЛ и вернулся в Кыргызстан. Он находился в ряду кавказских экстремистов. Отсидев неделю за решёткой по подозрению в наёмничестве, Азат вышел на свободу.
Однажды я встретил его: он выглядел потерянным. Ынтымак, его двоюродный брат и наш сосед по комнате, устроил Азата помощником повара. Он возвращался к нормальной жизни. Боевых действий Азат особо не видел, сказал, что чеченцы гоняли его за едой и водой – как младшего.
– Эмне кылып жүрөсүң1? – Спрашиваю я.
– Иштеп жүрɵм, жумуштан кийин Лигада ойноймун.
– Эмне жаңылыктар бар?
– Жаңылык деле жок. Өзүң кандайсың2, братан?
– У меня всё хорошо, впрочем, как и всегда.
Мы обнялись и попрощались.
1 – (кирг. – Чем занимаешься?)
2 – (кирг. – Работаю, после работы играю в Лиге.
– Что нового?
– Ничего нового. Как сам)
***
Снова торговля обувью. Поплелись апрельские дни. Просыпаются чувства. Возрождаются надежды. Что-то таинственное впереди. Оно манит и пугает. Я знаю, куда идти. Знаю, кто я. Иногда руки опускаются, но вера заставляет выпрямлять спину. Знаю, что у меня будут единомышленники.
Поздним вечером возвращаюсь домой. Поднимаюсь на второй этаж. Вместо непроглядной тьмы ярко-белый свет. Кто-то вставил новую мощную лампочку. Я спросил у родителей – это не они.
На восьмом этаже появилась новая соседка. Я ей нравлюсь, а она – мне. Красивая, смуглая южанка. Всё никак не осмелюсь заговорить с ней. Грустить не время. Пришла многообещающая весна – победа над страхом и одиночеством. Теперь по вечерам светло.
Я буду искать ответы на вопросы, зная заранее, что никогда я их не найду. А если и найду – это не будет значить, что ответы эти верные. Даже если мне подарят ещё тысячу жизней, я всегда буду в поисках чего-то. Впереди неизведанный горизонт с холодноватым оранжевым оттенком. Он обещает радостную борьбу за лучшую жизнь для тех, кто мне дорог.
Конец
