Сергей Монастырский
Больничные окна
Серое зимнее утро зажигает окна больницы, стоящей среди возникших сугробов и лишь просторный больничный двор отделяет ее от шумных городских улиц и несущихся по мокрому снегу троллейбусов, и то и дело раздающихся сигналов клаксонов, которые нажимают нетерпеливые водители, подгоняющие двигающиеся впереди автомобили.
А здесь, за заснеженными окнами идет своя тихая, размеренная по внутреннему распорядку жизнь, со своими маленькими и большими историями.
***
Дверь медицинской сестры на шестом этаже терапевтического отделения без стука отворилась.
Наташа, только что успевшая переодеться, привычно, не оборачиваясь, крикнула:
— Занято! — и продолжала раскладывать инструменты.
— Кем это ты занята? — Услышала она вдруг на ухо слова Геннадия и руки его обхватила ее талию.
— Ген! Ты с ума сошел! — испуганно прошептала она, невольно отодвигаясь, — Выйди немедленно, это же не твое отделение.
— Я врач, — ласково прошептал Геннадий, чмокая губами ее в шею, — имею право!
— Ген, ну выйди, — уже слабеющим голосом прошептала Наталья, — Ну не дай бог, кто войдет!
— Ну, извини, — поцеловал ее в шею Геннадий, — не стерпел, соскучился!
— Ген, — ну я же тебя просила! Нам, что, нужны сплетни!?
— Не нужны, правильная ты моя! — проговорил Геннадий отодвигаясь. — Э! стой-ка! Стой-ка!
— Что нибудь не так? — обернулась, наконец, к нему Наташа.
— Еще как не так! — Геннадий не отрывал глаз от ее задницы.
— Ну что там?! — Не выдержала Наташа.
— Там белье больничное, брюки и через них — с ума сойти!
— Ген, пошел бы ты со своими шутками!
— Какие шутки, Натусь. Там такая попка в обтягивающих ее трусах! Сказать, какого цвета?
— Попа?
— Нет, трусы!
— Боже!
— И ты что, хочешь, чтобы это знал не только я, но и каждый, кто выходит из этого кабинета!
— Что-то ты слишком сегодня озабочен. Жена не дала?
— Нет, ну, правда, Наташ! Просто офигеть!
— Ты что, первый раз видишь?
— Обычно ты в халате. А это да, первый раз!
— Ну, все, все, иди! — Наташа бросила взгляд на дверь, быстро поцеловав в щеку, подтолкнула к выходу.
— Ладно! Буду ждать тебя, как всегда, в четыре!
— Ген, ну мы же сегодня не договаривались!
— Ты что, смеешься! Я жду не дождусь!
— Давай, завтра, — Наташа еще что-то хотела возразить, но, взглянув на его лицо, тихо прошептала:
— Уже иду! Не смотри на меня так, а то я прямо здесь….
… Машина Геннадия, как всегда, ждала ее в условном месте недалеко от больницы, но в другом переулке.
Наташа впорхнула на переднее сиденье, и Геннадий инстинктивно потянулся к объятиям.
— Товарищ, соблюдайте конспирацию! Мы люди семейные! — И сама потянулась к нему. И, не выдержав, добавила:
— Я так тебя люблю! Давай скорей, сил нет!
— Дома все в порядке? — поинтересовался Геннадий.
— Сказала, что еду на маникюр. У нас два часа!
— У меня больше, я вроде как, на дежурстве.
— Ну, я уйду, а ты останешься. Засмеялась Наташа.
К постели в своей съемной для свиданий квартире, они просто долетели на ходу срывая друг с друга одежду и белье.
— Господи! И что это сегодня с нами?! — прошептала Наташа, когда они очнулись, тяжело дыша, и держась за руки, лежали рядом.
— Слушай, а мы сегодня о чем-нибудь здесь разговаривали? Улыбнулся Геннадий.
— Нет, хочешь поговорить?
— Не сегодня. У тебя осталось сорок минут.
— Вот что с мужчиной делает попа обтянутая трусами! — засмеялась Наташа.
— Нет, вот что со мной делает моя девочка! И ее попа!
— Ген, — спросила Наташа, как-то невпопад после долгого молчания, — А ты с женой это делаешь в день, когда у нас свидание?
— Нет.
— А что ты ей говоришь?
— Говорю, что у меня менструация! — засмеялся Геннадий. — С чего это ты?
— Не знаю. Похоже, заревновала.
— Но мы же договорились….
— Конечно, извини, — Наташа прислонилась к нему и молчала так долго-долго. — Ген, как ты думаешь, когда-нибудь это у нас закончится? — наконец спросила Наташа.
Геннадий помолчал, и вдруг сказал: — Сегодня.
— Что, сегодня?!
Он повернулся к ней: — Сегодня и закончится. Натуль, я ведь утром пришел к тебе как раз сказать об этом!
Наташа оторопело смотрела в потолок.
— Ничего себе! Нет, я конечно, знала, что этот день наступит, но не таким образом! Заскочил в процедурную, чмокнул в шею и сказал: — «Ну, все!»
— Знаешь, — сказал Геннадий, — Я специально так придумал, чтобы ни долгих слез, ни лишних разговоров. Ну, невозможно все это пережить. А так, вроде бы, сказал и ушел! Все равно ведь точка поставлена.
По щеке Наташи покатилась слеза.
— Ты, дурак? Так не прощаются. И это после того, что было!
— Ну, я ведь так и не простился! Мы же с тобой в постели!
— Понятно! Моя задница дала мне лишний шанс!
— Да, она разрушила мой план. Не носи больше таких брюк.
Наташа промолчала.
— Ген, а что случилось?
— Ну, мы ведь оба понимали, что когда-нибудь кончится этот роман. Маленький роман. Семьи свои разрушить никто не собирался!
— А что случилось?!
— Да ничего. Просто вчера после утренней планерки шеф попросил остаться. Сказал, что он не любитель таких разговоров.
— Знаешь, — сказал он, это не мое конечно дело, но в медицинских кругах есть золотое правило, не заводить интрижек в своем коллективе!
— Я ответил, что в своем коллективе не завожу.
— И на том спасибо! — ответил шеф, — А вот коллеге из терапевтического отделения, это не нравиться. Попросил с тобой поговорить. Ну, собственно, и все.
— И ты, конечно, дядю испугался?
— Конечно, нет. Я взрослый мальчик. Но понимаешь, это своевременный повод закончить наши отношения. Дальше все равно начнет все увядать.
— Значит, уже вся больница знает? — задумчиво протянула Наташа.
Геннадий молчал.
Наташа вдруг вспыхнула и прижалась к его щеке.
— Ну, я не хочу, Ген!
— Давай все-таки не рубить хвост по частям! Сразу, так сразу!
— Натуль, ну не рви ты меня! А то я тоже не выдержу!
— Не выдержи!
— И опять начнется все с начала? Все! Встаем! Ты, кажется, опаздываешь!
— Уже нет! Давай будем здесь сегодня долго-долго! …И потом уйдем.
— Потом уйдем. Только ты никогда больше в отделение не заходи.
— А ты никогда больше на входе не попадайся!
— Я буду ходить через другой вход!
— А ты будешь утром смотреть на окно моей процедурной?
— Конечно, буду.
— Ты тоже хороший мальчик. И я тебя очень люблю!
— И я тебя…
***
Зажглись окна неврологического отделения на четвертом этаже. Как всегда, не включает свет в своем кабинете только Марина Сергеевна, самая молодая заведующая отделением в клинике. Ей почему-то всегда казалось,
