чего вернулся ко мне. То, что он сообщил, заставило меня нервничать, хотя, признаться, я и не сильно удивился.
На рассвете в замок приехал побитый броневик, который я заметил сразу при входе. За рулем его сидел Мацей Айзенэрц. На заднем пассажирском сидении лежало изрешеченное пулями тело гвардейца-водителя. По словам Мацея, где-то на просторах Серых холмов у Манфреда возник конфликт со старшим Шталем, немедленно перешедший в горячую фазу — барон повернул орудия в сторону своего сюзерена, что немедленно вызвало ответную реакцию. Флайер и пара сопроводительных транспортов, хоть и с некоторыми потерями, уничтожили всю терцианскую гвардию, отправившуюся на феодальную войну. Самому же Мацею удалось сбежать лишь чудом.
— Даже страшно представить, что скажут королевские чинуши, когда увидят, что части армии просто нет… — подытожил свой рассказ Астор. Я нахмурился:
— Две машины и флайер, обороняясь, раскидали целую колонну? Быть не может…
Астор пожал плечами — видно было, что он до сих пор пребывал в шоке от новостей. Значит, барон мертв. Черт, как же хорошо, что Энн в городе и не знает обо всем этом, как же вовремя она там оказалась… Вовремя? Хм… Слишком вовремя. Барона не было в Терции уже больше недели, и Мацей приехал только сегодня, когда Энн третий день находилась вне стен замка. Очень подозрительно.
Впрочем, несмотря на все мои мысли, замок думал совершенно о другом — барон умер, и теперь все в замке должно поменяться. И даже если Терция переживет войну со Шталями — в том, что она будет, я даже не смел сомневаться — то все в ней станет по-другому, и черт возьми, мало кто желал застать правление младшего Айзенэрца. И особенно я, помня его «любовь» ко мне… По-хорошему мне уже стоило бы украсть у какого-нибудь рыбака лодку и начать двигаться в сторону Снежного мыса. Стоило бы рвать когти, несмотря на все наши с Энн чувства. Какова бы ни была ее история — ее защищала известная фамилия, а меня могли сберечь лишь револьвер с карабином.
Взгляд невольно наткнулся на стоящий во дворе броневик. Мой транспорт до сих пор стоял неотремонтированный в гараже барона, но мне, признаться, было наплевать. Сейчас мне бы пригодился все, что имело хотя бы два колеса и могло быстро ездить. Может, добраться до фермы Кьяры? Там море недалеко, лодки есть какие-то… Или на север, в горы? Найти контрабандистские тропы — дело нехитрое, если понимаешь, что именно нужно искать. Или скрыться в речных островах, угнать лодку и уйти вдоль побережья? Все варианты казались полной ерундой. Че-е-е-е-ерт…
Раздался грохот. Мацей Айзенэрц, несмотря на статус, с громкой бранью пронесся по двору, поливая каждого встречного бранью, оттолкнул подскочившего гвардейца, предложившего услуги телохранителя, сел в примеченный мною броневик, с пробуксовкой развернулся, едва не сбив зазевавшегося повара, после чего вылетел сквозь замковые ворота. Тут же показался разъяренный Фило, потребовавший закрыть замок от проникновения кого бы то ни было.
— Что случилось⁈ — воскликнул Астор, мигом забыв про меня.
— Мелкий ублюжонок! — глаза Фило горели, а пальцы его сжимали пистолет. — Предатель!
— Что случилось, мать твою⁈
— Этот баран сказал, что отец его клятвопреступник и вообще понес заслуженное наказание! — казалось, яростью начальника гвардии можно было плавить вольфрам. — И это сын Айзенэрца⁈ Я его еще пытался утихомирить, мало ли, отца потерял, у всех своя реакция… Этот засранец сказал, что больше не нуждается в моих услугах и назначит на мое место кого-то из шталевских капитанов!
— Тебя это задело? — спросил я, но тут же понял, что очень зря.
— Ты, парень, вообще не о том думаешь! Наплевать мне на мои доспехи и звания! Хочет барон меня их лишить — пусть лишает. Но этот щенок… Он не барон — он шталевская подстилка! Что дальше? Фабиан Шталь — регент Терции? Или его папаша? Да пошли они все к чертовой матери! Он предал Терцию! Не удивлюсь, если он стоял и улыбался, когда его отца расстреливали из орудий!
— Пахнет дерьмом, если честно.
— Будто я не чую… — помотал головой Фило. — Надо бы послать оповещение жителям Терции. Больше всего меня беспокоит, что этот ублюдок наверняка направился в город. К кому, к Шталям? Сто процентов!
Куда же еще… Черт, Энн в городе.
— Ты какого черта тут делаешь? Почему не с наследницей⁈
Астор бросил на меня гневный взгляд, будто бы не он был причиной моего появления в замке. Впрочем, капитана гвардии я не боялся и рассказал Фило все как было. Тот лишь помотал головой и велел как можно скорее добраться до города и спрятать Энн хотя бы даже в терцианской канализации:
— В замке ей будет небезопасно. В городе — тоже. Пока тут решаются важные дела, девочке нечего делать в этих стенах. Как все уляжется, Мацея мы повесим как отцеубийцу, а ее посадим на трон.
— А…
— Заткнись, Марв. Я понимаю, что эти игры не для тебя, но дело есть дело. И шевелись, мать твою за ногу!
Нормальной машины в замке не осталось — не брать же в расчет полуразобранный трактор с навешанным на него отвалом. Пришлось, выговорив механику, взять у того небольшой мотороллер, собранный в гараже из найденных на помойке деталей. В любом случае, двадцать-тридцать километров в час этот «механизм» — а лучшего определения я дать не мог — выдать был вполне способен.
Как я и боялся, эта табуретка на колесах заглохла на подъезде к мосту. Выругавшись, я затормозил ногами и, выведя свой нехитрый транспорт на обочину, дабы не быть сбитым шальным грузовиком, и принялся копаться в хитросплетениях агрегатов. Ну да, разумеется, свеча оказалась покрыта нагаром, да и, судя по всему, не отличалась новизной. Благо, в седельной сумке была запасная. Вытерев руки о придорожные лопухи, я залез в инфопланшет, как оказалось, не зря.
Поперек всей ленты новостей, полной ежедневной шелухи, красовалась надпись: «Заявление законного правителя Терции Мацея Айзенэрца». Я не мог это не открыть.
'Люди Терции!
Я, Мацей Айзенэрц, этим заявлением сознаюсь в главном своем грехе — я слишком долго закрывал глаза на настроения моего отца, его отвратительный характер и его клятвопреступления. В силу всех обстоятельств, он предал своего сюзерена, графа Шталя, и поднял против него оружие. Я не смог вовремя остановить своего отца, и каюсь в этом. Манфред Айзенрэрц мертв, и теперь тяжелое бремя правления нашим замечательным краем перешло ко
