бизнеса. – Синан пожал плечами и ушел.
Я глотнула шампанского.
– Что он имел в виду?
Мимо проходил официант, и Оз взял у него бокал.
– Здесь много людей от Arsel Holding, то есть нашего семейного бизнеса. Встречать их – прямая обязанность Синана. Моя семья планирует крупный проект, но для этого им нужно разрешение на важный участок земли. Эта вечеринка…
– Не совсем в честь дня рождения Синана? – Я осмотрелась и поправила платье. – Ты не говорил, что ты такой, эм-м…
Как это сказать, чтобы не показаться невежливой?
– Богатый? – сказал Оз.
– Ну, явно не бедный.
– Я считаю, что мужчине не следует напоказ выставлять свое богатство. Это очень…
– Типа, не как султан во дворце?
Он рассмеялся.
– Evet. Ходила туда?
– Да, занятное место. А гарем… – я присвистнула. – Сильно отличается от хором султана. Снаружи женщина просила милостыню. Мне это показалось… неправильным.
– Хорошо, что империя распалась.
Я кивнула, хотя не мне здесь говорить об истории Турции. На занятиях мы ограничивались историей британской монархии после эпохи Тюдоров.
– И насколько крупный у вас бизнес?
– Мы построили бо́льшую часть Стамбула, а еще занимались большими проектами за пределами города и даже за границей.
– Оу. – Я почувствовала на себе колючие взгляды гостей. Они смотрели на меня с неодобрением. Дима, которую я видела боковым зрением, по-прежнему сверлила меня взглядом. Я поправила вырез платья, который провис, словно гессенский мешок. Ткань к такой влажности совсем не подходила – липла к телу, и думается мне, пятна пота тоже были видны.
Оз перехватил мой взгляд.
– Все в порядке?
Я кивнула.
– Не переживай, я посажу тебя с Юсефом, чтобы ты не заскучала.
– А с тобой нельзя?
– Keske, – печально изрек он.
Прежде чем я успела спросить, что это значит, кто-то подошел сзади и хлопнул Оза по спине. От движения из бокала выплеснулось немного шампанского.
Оз повернулся.
– Юсеф!
– Marhaba.
Юсефа было не узнать – волосы короткие, почти в армейской стрижке «баз кат». Они с Озом обнялись.
– Marhaba. Kayf halik? – сказал Юсеф.
– Хорошо, хорошо. Помнишь Эбби? – Оз указал на меня.
– Конечно. Эбби из Лондона. О, был бы тут Яман, получилось бы неплохое воссоединение друзей.
– Insallah. Когда-нибудь, – сказал Оз.
Мы стали болтать под звуки струнного квартета. Пока мы разговаривали, официанты предлагали нам канапе со спаржей и крабом и прочие угощения. Когда говорил Оз, я смотрела на него во все глаза; из нас троих он самый воодушевленный, с широкой улыбкой на лице. Но когда он говорил о войнах в Ираке и Афганистане, то начинал активно жестикулировать свободной рукой, а на лбу появлялись морщины, вызванные его беспокойством. Он рассуждал о тяжелой участи гражданских, которым досталось из-за конфликта. Правда, когда он говорил со своими турецкими друзьями, то беседа всегда была легкой и непринужденной, а Оз был куда менее заинтересован.
Вскоре Озу пришлось извиниться и удалиться к главному столу, где к нему тут же подсела Дима. Я, не задумываясь, опрокидывала бокал за бокалом, даже не считая количество выпитого – очень уж часто мне подливали шампанского. Когда начали подавать еду, я выдохнула с облегчением – наконец набью желудок, а то в нем один алкоголь.
Мы с Юсефом обсуждали его жизнь в Сирии. После экзаменов он собирался поехать в Ливан на годичную стажировку в университет Бейрута. Он изучал политику, и мы решили обменяться историями с наших занятий.
Я заелозила на стуле и вытянула шею, пытаясь найти Оза среди остальных гостей. Это мой последний день в Стамбуле и в принципе конец моего путешествия. Три потрясающие недели подошли к концу. Одна мысль о том, что мне пора возвращаться, напрочь испортила мне настроение. Мне нужно подписать контракт и съехать. Но что насчет работы в ЮНИСЕФ? Сама профессия мне нравится, но зарабатывать, по крайней мере первые несколько лет, я буду гроши – на проживание в Лондоне не хватит. Смогу ли я жить у Лиз и при этом ходить на работу ее мечты? Может, на пути домой моя голова прояснится? Нет. Она уже прояснилась. Лиз – моя лучшая подруга. Она поймет меня.
Когда принесли турецкий кофе и сладости, я улучила минутку, чтобы ускользнуть в уборную. Обновила блеск для губ, и тут дверь распахнулась; комнату заполнили высокие, пронзительные писки. Стоило Диме и ее подружкам увидеть меня, как они тут же остановились.
– Привет, Эбби, – Дима поцеловала воздух у моих щек. Я и не думала, что мы уже так близки.
– Привет, Дима.
– Ты завтра улетаешь?
– Да, пора возвращаться в Лондон.
– Какая жалость, – надула губки она. – Надеюсь, ты еще приедешь в Стамбул.
– И я на это надеюсь. – Я попыталась пройти мимо нее, чтобы выйти из уборной.
Дима положила руку на мое плечо, останавливая меня.
– Ты же придешь на свадьбу?
– Какую свадьбу?
– Ну, когда я выйду замуж за Озгюра.
Звук его имени эхом отразился от стен.
– Я… Я… – ответ застрял в горле.
– Он тебе не сказал? Мы еще не определились с датой, поскольку пока что это секрет, – сказала она, демонстрируя оба ряда своих идеальных зубов. – Но скоро мы объявим всем о помолвке. Ладно, пока-пока!
На этих словах Дима отодвинула меня и достала пудреницу из сумочки. Она прошлась кисточкой по щекам и продолжила сплетничать со своими подругами, которые то и дело хихикали.
Я выбежала из туалета: мозг взрывался, словно хлопушка на празднике.
Меня что, все это время обманывали? Оз играл с моими чувствами? Нет. Такого не может быть. Нужно найти его и спросить, что происходит.
Я хотела пойти обратно, все еще шокированная сказанным, но дорогу мне перегородила женщина с платиновым цветом волос и чуть проступающими темными корнями. Обильный макияж, черты лица подтянуты искусным косметологом.
– Вы Эбби?
Я кивнула.
Женщина протянула мне руку, облаченную в рукав шелкового, кремового платья. На среднем пальце у нее восседало кольцо с громадным бриллиантом.
– Merhaba. Я Айла Арсель, мать Синана, Озгюра и Эйлюль.
Рукопожатие вышло коротким и слабым. Я улыбнулась – наверное, даже слишком широко. Хорошо, что хоть в зеркале в туалете проверила, не застряло ли чего в зубах.
Женщина убрала руку и положила ее на бедро. Она возвышалась надо мной сантиметров на тринадцать. Получалось, мягко говоря, угрожающе.
– Сын сказал, что встретил тебя в Лондоне.
Я не совсем поняла, вопрос это или утверждение.
– Да, мы познакомились на шествии, когда он учился в Университетском колледже.
Женщина изогнула бровь.
– Я надеялась, что тогда-то он и перестанет бунтовать. Душа у него добрая, но сам он легко отвлекается.
Английский у нее
