полковые командиры были? – Подпоручик кивнул вслед отъезжавшим.
– Так точно, они. А до этого интендантское начальство приходило.
– Да-а, движение началось, суета какая-то всюду царит, – проговорил задумчиво Пётр Сергеевич. – Велено во всех подразделениях всё оружие и весь боевой припас с превеликим тщанием проверить. Причём не только тот, что при себе в строевых подразделениях имеется, а ещё и тот, что на полковых складах хранится. Провиант и фураж нужно по новой учесть и по всему подробные рапорта наверх подать. Похоже, весной большому походу быть. Турки под свой Карс подкрепления активно заводят, если нас опередят с ударом, то могут и сюда, в саму Грузию, зайти. Так что будем к большой войне готовиться. Да, по поводу проверки вооружения, что я ещё хотел сказать – на обходе наш старший полковой оружейник только час назад мне встретился – Терентьев Савелий Макарович. Разговорились мы с ним, так-то он дядька хороший, всегда эскадронным навстречу идёт. Так вот, просит он помочь ему с делами. Как ты, Тимофей, смотришь на то, чтобы я тебя с тремя нашими драгунами в помощь оружейникам на недельку определил? Они будут таскать, перекладывать в его хозяйстве то, что нужно, а ты как грамотный поможешь с учётом и бумагами? Заодно и познакомишься с Макарычем. Старший оружейный мастер в полку – это серьёзно, по статусу он офицерскому прапорщику равен, а по своей сути, небось, и гораздо выше даже будет.
– А как же с отделением быть? – поинтересовался Тимофей. – Тут ведь и обычной рутинной службы хоть отбавляй.
– Да ты не волнуйся за это, – успокоил его Копорский. – Кошелев у тебя драгун опытный, пусть сам за порядком отвечает, пока ты в отлучке будешь. Неделю поработаете у полковых оружейников, потом три дня вам свободного времени дам. Хоть спите, хоть по Тифлису гуляйте, пропуск для комендантских у вас на все эти общие десять дней будет. Семь на работные дни, ну и три, стало быть, на выходные.
– Понял, Пётр Сергеевич. Есть помочь оружейникам. – Гончаров козырнул. – С какого дня прикажете приступать?
– Да вот прямо с послезавтрашнего, – пожав плечами, ответил взводный. – Завтра вы после суточного дежурства отоспитесь, а уж первого февраля, как только коней обиходите, так сразу туда ступайте. Ни на какие построения вам являться в эскадрон не нужно. И обедайте прям там, у оружейников, ваш порцион на неделю к ним определят. Фамилии только тех, кого с собой возьмёшь, утром мне скажешь, чтобы их заранее в пропуск вписать.
Тимофей обернулся и посмотрел на двух замерших у входа часовых.
– Так я и прямо сейчас скажу, ваше благородие. Драгуны Блохин, Калюкин и Резцов.
– Не слабоват будет последний? – спросил с сомнением Копорский. – Там ведь и тяжести придётся приличные таскать.
– Ничего, ваше благородие. Резцов только с виду хиленький, а так-то он парень жилистый. И самое главное, старательный. Два раза не приходится ему ничего повторять, с первого всё шементом[13] делает.
– Ну ладно, как знаешь. Так, значит, Блохин, Калюкин и Резцов. Ладно, пошли мы с патрулём еврейский квартал проверять, там в прошлое дежурство наши пьяные солдаты дебош у корчмы устроили. Потом полковому командиру комендант пенял, что мы плохо за порядком смотрим. Вы тут тоже осторожнее. Главнокомандующий любит по вечерам на прогулку выезжать. Громкая команда, рапорт, ружейные приёмы, ну всё как положено, сами уж знаете.
Копорский сбежал по ступеням вниз, и пятёрка драгунов при офицере потопала по площади к боковой улочке.
Стемнело, специальные люди зажгли масляные фонари, и теперь они освещали мутными пятнами основные городские улицы и площади. Возле штаба русского главнокомандующего их горело больше всего, и можно было даже различить черты лиц и детали амуниции у часовых. Из здания выбежал вестовой, и вскоре к входу подъехала запряжённая восьмёркой лошадей большая чёрная карета.
– Братцы, готовьтесь, – прошептал Гончаров. – Похоже, сейчас выйдет. Действительно, прошло совсем немного времени, массивная, обитая медью дверь отворилась, из неё выскочил генеральский адъютант, а следом за ним, опираясь на лакированную трость, появился и сам главнокомандующий русскими войсками на Кавказе генерал от инфантерии граф Гудович Иван Васильевич.
– Сми-ирно! – рявкнул что было сил Тимофей. – На кара-аул! – И, вытащив из ножен саблю, отсалютовал ей.
Застывший в проходе пожилой генерал внимательно смотрел, как стоявшие по бокам от двери драгуны вскинули от ноги свои мушкеты и потом замерли, сжимая их перед собой в руках.
– Левый чуть припозднился, – проворчал Гудович и, оглядев строгим взглядом с головы до ног унтер-офицера, ничего более не сказав, пошёл к карете. Хлопнула дверка, и лошади взяли с места.
– Вольно! – подал команду Гончаров и вставил клинок сабли в ножны. – Выдыхайте, братцы. Пронесло.
– Тимофей Иванович, я же вроде вровень с Блохиным всё делал, – прошептал «мелкий Ванька». – Как же это – припозднился?
– Да успокойся ты, Резцов. Считай, что тебе благодарность только что объявили. Лучшего от их сиятельства и не дождёшься. Если бы что-то не так было, уже бы на гауптвахту под конвоем ковылял. Нам теперь, братцы, обратно его дождаться нужно и так же, не хуже, чем сейчас, поприветствовать. А там уж ребятами из отделения Плужина поменяют. Часика три в караулке подремлем – и дальше спокойная ночная смена.
Глава 3. Оружейники
Первого февраля, как и было определено, четверо драгунов стояли у длинного, сложенного из природного камня дома, где размещались оружейники Нарвского полка.
– Заходите, чего в дверях застыли, всё внутри выстудите, – проворчал седой дядька с надетым на старый кафтан засаленным фартуком. – Тут с такими печами хорошо ничего не протопишь, вокруг камень же. – И постучал кулаком по массивной стене.
– Мне бы Савелия Макаровича, – произнёс Гончаров. – Нас подпоручик Копорский к нему в помощь на неделю определил.
– Знаю, – произнёс дядька. – На вас уже и порцион получили. Вместе теперь будем харчеваться. Потапка, а ну давай крикни Макарыча. – Он толкнул молодого паренька, покрывавшего на верстаке ружейное ложе лаком. – Скажи ему, что строевые пришли.
– Так застынет же. – Тот кивнул на ружейное ложе. – Потом опять ещё одним слоем проходить.
– Иди, иди ты, Потап, пулей туда и обратно, вот и не успеет тогда лак совсем застыть. – «Седой» показал на верстак.
Паренёк недовольно фыркнул и, отложив кисточку, потопал по узкому проходу вглубь дома.
– Молодой, неразворотливый, говорил ведь я, что лучше бы нам увечного какого из эскадронных к себе взять. Всё больше толку с него было бы. Так нет ведь, шустрый, шустрый нам нужен, – словно передразнивая кого-то, произнёс ворчливо дядька. – Ну вот тебе и шустрый, что ни прикажешь, всё перечить норовит.
Из прохода
