class="p1">— Но я хочу вас предупредить! — сказала бабушка. — Прежде чем отпустить вас, мы соберём все ваши биометрические данные, и они будут переданы в базы всех российских спецслужб. И если вы вернётесь в Россию с оружием в руках и попадёте в плен, то будете убиты. Без суда и следствия. Просто по факту возвращения. Даже если не успеете ничего натворить. Приезжайте через пару-тройку лет — туристами. Будем рады. Раньше не стоит.
И тут финнов прорвало: они наперебой принялись благодарить княгиню Белозерскую и обещать, что больше никогда не приедут в Россию. Когда их увели, я спросил бабушку:
— Думаете, они не вернутся?
— Ну разве что очень малая часть, — ответила та. — Самые глупые или самые отчаянные. Но куда было деваться? Я не могу их больше здесь держать. Есть вероятность ещё одного штурма, который эти бедолаги вполне могут и не пережить. Такой грех на душу я брать не хочу. Пусть уходят.
— Я не заметил среди них барона Бойе и Пальмена. Неужели они оба погибли?
— Живы-живёхоньки, но с барона и с Пельменя спрос иной — они так просто не отделаются. С утра их отправили в Новгород вместе с пленными англичанами. В столице и тех и других будут судить по всей строгости закона.
— Полагаю, ничего хорошего их не ждёт.
— Терроризм, вооружённое нападение в составе организованной группы, организация этой самой группы, использование боевой магии против мирных жителей, незаконное пересечение государственной границы… Да там перечислять и перечислять. Пельмень, скорее всего, уйдёт на пожизненное, а вот остальные, думаю, получат по полной.
— А разве пожизненное — это не по полной? — удивился я. — Разве в России не отменили исключительную меру наказания?
— В гражданском суде — да, — ответила бабушка. — Но этих деятелей будет судить трибунал. По законам военного времени.
— Тогда им не повезло. Очень не повезло.
— Ну небольшой шанс выкрутиться у них есть. Они все богатые и влиятельные, не думаю, что накануне войны таких пустят в расход. Романов неглупый человек, он явно попридержит их на случай возможного обмена или ещё для чего. Но меня это уже мало волнует. Я не особо кровожадная, как ты, надеюсь, уже успел заметить. Мне бы Гарри башку оторвать, и я успокоюсь.
— А как же в Лондон на танке? — поинтересовался я.
— Это обязательно, — бабушка улыбнулась. — Но это другое!
* * *
К пяти часам вечера мы прибыли на переговоры в столицу, в администрацию кесаря. На этих переговорах должна была решиться судьба Британской империи; ну, по крайней мере, те, кто прибыл в Новгород, ставили себе такую задачу.
Вильгельм Пятый предложил провести эту встречу в Потсдаме, но Александр Петрович категорически отверг такой вариант — кесарь выступал за то, чтобы антибританская коалиция была создана именно в российской столице. На этом и остановились.
Состав участников переговоров был следующим: от России — Романов, Воронцов и Каменский; от Священной Римской империи — Вильгельм Пятый; от Тюркского каганата — Дана, как регент кагана Алихана, от Лиги арабских государств — король Иордании Абдалла Третий и его сын — принц Хуссейн. Мы с бабушкой официально не были участниками переговоров, так как не занимали никаких государственных должностей, но, разумеется, были на них приглашены, так как предстоящее противостояние с Британией и, в частности, с герцогом Эджертоном было трудно представить без нашего участия.
Поглядывая на присутствующих в зале, я ощущал себя не в своей тарелке. Вроде привык уже участвовать в разных важных мероприятиях и хорошо знал всех, кроме Абдаллы Третьего, но всё равно волновался — трудно не волноваться, когда тебе восемнадцать лет, а ты чуть ли не на равных сидишь за столом с влиятельнейшими персонами, с сильнейшими мира сего.
Но я был единственным, кто в этом мире обладал двумя Великими артефактами, и, скорее всего, мне предстояло играть не последнюю роль в предстоящей войне или как минимум в противостоянии с Эджертоном. Так что я имел полное право присутствовать на этих переговорах. Но всё равно нервничал.
Сначала мы обсудили нападение англичан на наш замок, после чего пришли к логичному выводу, что такое наглое нарушение всех мыслимых и немыслимых правил и законов нельзя оставить без ответа. После чего начали обсуждать варианты этого самого ответа и почти сразу пришли к заключению, что Британии следует объявить войну уже в ближайшие дни.
— Думаю, мы сделаем это завтра, — сказал Романов.
— Я жду лишь вас, чтобы соблюсти протокол, так как планирую вступить в войну в качестве вашего союзника, — произнёс в свою очередь Вильгельм Пятый.
— Мы тоже вступим в войну сразу же после того, как вы её объявите. На основании нашего межгосударственного соглашения, — вступила в разговор Дана.
После этого все посмотрели на короля Иордании.
— Мы не можем объявить войну Лондону, так как формально являемся частью Британской империи, как Египет, Кувейт и Ирак, — сказал Абдалла Третий. — И в нашем случае быть частью империи — это действительно формальность, так как мы не ощущаем в связи с этим никаких проблем и не испытываем ограничений. По сути, мы независимы — англичане не лезут в наши дела, а их генерал-губернатор практически не покидает своего дворца. Объявить полную независимость мы могли давно, но зачем? Вся власть и так принадлежит мне, а британская армия хоть и не самый надёжный союзник, но всё же их военная база на нашей территории останавливает саудитов, которые решили объединить весь арабский мир. Разумеется, под своим началом и на своих условиях.
— Но тем не менее вы прибыли сюда, — заметил немецкий император.
— Да, прибыли, — согласился король. — Потому что в последнее время репутационный урон от нахождения, пусть и формального, в составе Британской империи для нас кажется слишком большим, и пришло время изменить ситуацию. Ну и к тому же мы видим, к какой катастрофе толкают англичане весь мир, и хотим этому воспрепятствовать. Но, должен вас сразу предупредить, что толку с нас будет мало. Во-первых, нас самих не так уж и много, а во-вторых, не все семьи королевства меня поддержат, не все отправят своих сильнейших магов на эту войну. Другое дело — Ирак! С Ираком совсем иная ситуация. Его англичане, можно сказать, выдаивают полностью. В Ираке нет иного руководства, кроме британского генерал-губернатора. И эту страну сложно назвать частью Британской империи. Это
