социальных сетей, так что на данный момент есть только я, мой вырезанный вручную спиннер, который никому не нужен, и мой мрак экзистенциального отчаяния.
— Привет, малыш, — говорит Мак, садясь на сиденье рядом со мной. — Как дела?
Он пытается быть со мной приятелем, и я могу сказать, что это превратится в еще один урок командной работы.
— Я только вчера вечером снова это запускала, — тупо повторяю я, потому что я уже объяснила это всем остальным с десяток раз. — Если вертикальный спиннер будет двигаться настолько быстро, насколько это возможно, он повредится. Нам следовало использовать другой материал, чтобы замедлить его, или если бы мы просто заменили спиннер…
— Тео и Нилам раньше участвовали в подобных боях, — говорит Мак. — Ты была бы права, если бы мы говорили о компьютерной симуляции, но дело в том, что вы противостоите роботу, а не компьютеру.
Да, именно. Другие роботы сделаны из материала, который замедляет наш спиннер.
— Я просто думаю, что…
— Бел. На этот раз Мак использует свой учительский голос. — Дело не в том, права ты или нет. Ты четко понимаешь динамику происходящего, поэтому, если бы это была лабораторная работа или экзамен, ты бы обязательно получила пятерку. Он делает паузу, прежде чем добавить: — Но ты действительно оказываешь своим товарищам по команде плохую услугу, навязывая им это утром перед соревнованием.
Вот и все. Я права, но поскольку я не дала им это раньше, они все получают право игнорировать меня.
— Я думала, речь идет о победе, — говорю я очень тихо. Я знаю, что это грубовато, и Мак смотрит на меня так, будто это вообще не было его идеей пригласить меня сюда.
— Вы — команда, — еще раз подчеркивает он. — В реальном мире не бывает инженеров, которые работают в одиночку. Если это так, — говорит он, указывая на наших ботов — маленького Данте и нашего 120-фунтового бота «Седьмой круг», названных в честь «Божестванной комедии», потому что нам всем пришлось прочитать его на той неделе, когда мы реконструировали все схемы — Если бы это была настоящая работа, ты не могла бы просто исчезнуть и разрушить всю конструкцию. Вы — часть системы, которая достигает большего, когда у нее есть сильные части, которые работают вместе.
Звучит знакомо. Я поднимаю взгляд, надеясь поймать взгляд Тео, когда он вернется после осмотра спортзала, но он все еще не смотрит на меня.
— Я просто пыталась помочь.
Мак кивает.
— Я понял. — Он кладет руку мне на плечо. — Но вы выиграете как команда или проиграете как одиночки, — говорит он, а затем уходит проверить, как другие справляются с задачами-роботами.
Я решила, что сейчас лучше держаться на расстоянии, поэтому встаю и брожу по периметру комнаты, рассматривая все это. Должна сказать, что это мои первые соревнования по робототехнике, и это гораздо большее дело, чем я могла бы себе представить в своем воображении. Я всегда знала, что мы проделываем много работы не просто так — в конце концов, я видела фотографии и видео прошлого года — но это совершенно сюрреалистично, что все эти люди также решили потратить свое время на создание роботов. Я даже не думала об этом несколько месяцев назад, и теперь я нахожусь в этой комнате с кучей людей, которые попеременно бегают в панике, пытаясь что-то исправить в последнюю минуту, или плачут от разочарования из-за вещей, которые внезапно отказались работать.
— Мы прошли проверку, — говорит Тео позади меня, пугая меня, пока я наблюдаю, как одна из других команд испытывает свое оружие. (Мне уже несколько раз говорили уйти, но моя команда не стала бы меня слушать, даже если бы узнала что-то совершенно секретное о чужом боте.)
— Ох, ладно, — говорю я неловко. — Мне стоит вернуться туда или…?
— Если ты хочешь. — Он делает то, что делал с момента возвращения домой, и рассеянно смотрит на все, кроме моего лица. — выглядишь по-другому, — комментирует он, указывая на мою рубашку-поло и джинсы с эмблемой команды.
— Почему? Это то же самое, что и ты носишь.
— Да, но типа… — Он лениво теребит свои волосы. — Я думал, ты наденешь джинсы с птицами.
— Мак сказал, чтобы я выглядела профессионально, — говорю я немного оборонительно, потому что не уверена, сказал ли Тео это, чтобы посмеяться надо мной или нет. Он всегда комментирует то, что я ношу, что, как мне кажется, может быть… немного странным. (Но послушайте, когда у вас нет дорогих вещей, которые есть у всех, вы начинаете хотеть вещей, которых нет ни у кого.)
— Ой. Ну, да. Просто, знаешь. Он смотрит в сторону. — Не знаю, я нервничаю. — Он смотрит на свои руки. — Я думаю, что, что мы оставим всё как есть, но я еще раз посчитал и…
— Я права, не так ли? — Я это уже знаю.
— Ага. — Он переставляет ноги. — По сути.
Короче говоря, моя грудь вспыхивает от оправдания. Но ненадолго.
— Так почему ты мне не поверил?
— Нет, Бел, я тебе поверил, — Впервые он действительно поднимает глаза, бросая на меня раздраженный взгляд. — Ты могла бы позвонить мне. Написать мне. У тебя явно было время сделать новый спиннер…
— Серьезно? — Я перебиваю удивлённо. — Ты готов проиграть только потому, что я не попросила тебя о помощи?
Он хмуро смотрит на меня.
— Забудь об этом, — говорит он и отворачивается, когда ко мне приближается мисс Восс, выгибая одну бровь в ответ на то, что, должно быть, было прощальным выражением лица Тео.
— Хм, — это все, что говорит мисс Восс, когда он уходит. — Все в порядке?
— Да, возможно. Наверное, — говорю я. Она смотрит на меня и я вздыхаю. — Ну, я думаю, что, пытаясь занять свое место, я как бы… перестаралась.
— Ах хорошо. Ты чувствуешь баланс. — Она улыбается мне, и я внезапно чувствую себя очень благодарной, что она одна из наших сопровождающих. На ней наша рубашка-поло с эмблемой команды робототехники и бирка с надписью: ЗРИТЕЛЬ, так что я думаю, она будет смотреть.
— Ты взволнована? — спрашивает она, глядя на меня так, как смотрит моя мама, когда она надеется, что мне понравится какая-нибудь новая вещь, которую она приготовила на ужин. — Ты должна очень гордиться собой, Бел. Ты много работала, и что бы ни случилось, ты прошла долгий путь.
— Я… да. Я горжусь, я думаю. Я многому научилась, чтобы попасть сюда, но я определенно не в восторге; во всяком случае, пока нет. Мой желудок сейчас слишком занят, завязывая себя узлами, и у меня был последний час, чтобы потратить остатки терпения на
