разведывательного центра никак не могло прийти в голову. Бессменный страж тюремной дисциплины, доходящий практически всегда до маниакального состояния возбуждения азарта драки, он, из всех здесь находящихся, представлялся действительно достойным противником.
Поворачивать назад — значило бы унизить себя в лице врага, да и девушка, слабым голосом, шепнула мне, чтобы я шел вперед и не сворачивал от препятствий и трудностей. Карину вновь пришлось опустить на узкий проход. Ненадолго она пришла в себя и кивнула головой, слегка дрогнув губы в улыбке.
— Данила Игнатьевич, похоже настала пора выяснить нашу неприязнь друг к другу до конца. Сумеешь ли ты пройти дальше и вынести свою сучку?
Оскорбляя девушку подобными словами, он явно рассчитывал на мой закипевший гнев и возможность потери инициативы боя. Как хорошо, что мои инструкторы-наставники не один год вдалбливали модель ситуации обратной данной, если таковая когда-нибудь представиться. Я напал первым.
Разбежавшись, мне не составило большого труда сбить его с ног и мы покатились по площадке. Обменявшись ударами, я оттолкнул его и быстро поднялся на ноги. Тюремный охранник не зря тренировался все эти годы. Сил ему было не занимать. Его ответный удар едва не опрокинул меня, заставив глубоко вздохнуть, пытаясь избавиться от боли. Кулаки капитана заработали словно отбойные молотки. Попытавшись блокировать их, я понял, что лучше этого не делать. По моему мнению и при должном старании, он мог и бронепоезд измять до неузнаваемости.
Решив действовать наверняка и на расстоянии, я разорвал дистанцию длинными прямыми ударами, а при попытки напасть, совершил обманное движение и постарался выполнить болевой прием, но меня просто отшвырнуло в сторону, как котенка. Андрей уповал на силу. Мне же оставалось действовать ловкостью и хитростью.
Мы вновь обменялись ударами, причем мне удалось дотянуться до амбала и оставить синяк на правой щеке.
В ход пошли ноги. В надежде опрокинуть меня вниз за пределы площадки, он опоздал лишь на долю секунды и выбил секцию оградительного поручня. Воспользовавшись промедлением, я обогнул противника и ударом по икрам ноги, вызвал приступ ярости и опустил капитана на колено. Получив удар в висок, он завалился на бок, но встал как ни в чем не бывало, потер шею и атаковал снова.
От его кулаков пришлось побегать по, сковывающей движение, площадке. Улучив момент, я все же заломал ему руку, но приложив чудовищную силу, он вновь отшвырнул меня в сторону и на сей раз сам, едва не вывел меня из игры, пробив с легкостью защиту и оставив непеносимую боль в грудной клетке.
Кувырком уйдя в сторону, я все же дотянулся ногой до его лица, вызвав новую вспышку ярости. Проломав еще несколько поручней, но не найдя меня в нужном месте, Андрей и не думал успокаиваться. Уйдя от удара, мне посчастливилось перехватить его руку и я моментально воспользовался этим, ударив под локоть. Раздался хруст, но вместо того, чтобы взреветь от боли, он сгреб меня здоровой рукой и лбом ударил в переносицу. В голове моментально зазвенело, поплыл туман и я зашатался, теряя равновесие.
Краем глаза я заметил людей в масках, подскочивших к Карине и уносящих ее под плечи в обратную сторону. Во мне что-то оборвалось! Возможно, неудачная вылазка в скопище врагов так негативно подействовала на меня. Возможно, потеря единственного оставшегося близкого человека. А может все факторы сразу. Наплевав на свою никчемную жизнь, я подставил под удар левый бок, но сумел произвести захват головы капитана. Сжимая руку, я пытался до конца сделать болевой удушающий прием, но просто не поверил, когда мужчина, напрягая все свои мышцы, стал медленно выходить из него. Не сомневаясь больше ни секунды в правильности выбранного решения, я изо всех сил потянул на себя тело Андрея до разбитых поручней, перевалил за грань пустоты и мы полетели вниз.
Тюремный охранник попал в бурлящую жижу коричневого цвета, полностью погрузившись в нее, словно масло в кашу. Мне повезло меньше. Ударившись бедром о край громадного чана и не в силах изменить траекторию падения или задержаться, я медленно, как говорится «стек» в серую массу, напоминающую желе.
Последнее, что удалось увидеть и понять затухающем разумом, так это заполонивших мост и площадку оперативников. Среди них, как показалось, замаячило лицо Кирилла Антоновича, но это мог быть банальный перегруз мозга. Вряд ли директор ФСБ решил самолично оказаться в гуще развернувшихся действий. Голова зашумела, налилась свинцом и я понял, что захлебываюсь неизвестной жижей, заполняющей мое существо до самой последней клеточки организма.
Меня мутило и хотелось блевать. В ушах звенело так, словно я неделю провел в горох на разряженном воздухе. Хотел обхватить голову и завыть, позабыв, что отношусь к гомо сапиенсу — человеку разумному. Не в силах терпеть головную боль, я до крови закусил губу и попытался пошевелиться. Не вышло. Приоткрыв глаза, я обнаружил себя привязанным к, хотя и мягкому, но металлическому стулу (возможно для чего-то еще понадобился). Комната была вытянутая с прямоугольным столом передо мной и таким же зеркалом во всю стену. «Ага. Допросная», — догадался я. — «Значит сейчас пустят в ход кулаки или чего еще похлеще. Господи, что же так в ушах болит?»
Попытавшись пошевелить головой, я лишь вызвал очередной приступ боли. Что-то творилось не ладное. Я никогда не жаловался на здоровье, но то, что сейчас происходило внутри черепушки не подходило ни под какое описание. Меня словно пропустили через мясорубку, а потом прогнали несколько раз под прессом. В ушах звенело, щелкало… Отчетливо слышался каждый удар сердца, каждый импульс бьющейся вены и происходящие внутри организма процессы. «Да что же это со мной за хрень такая?» И тут со всех сторон меня сдавила громада всевозможных звуков, начиная с покашливаний и чихания до полноценного внятного разговора. Мне казалось, что мозг сейчас закипит и взорвется. «Доченьки, простите меня, что не дошел до вас! Видит Бог, я старался. Прости и ты, Карина, я не хотел…» Новая волна звуков затопила сознание едва не перейдя в обильную рвоту. «Хватит уже!» — мысленно заорал я. — «Господ, помоги!»
Все стихло моментально, словно ничего и не было. Потянувшись к звукам, я попытался отсеять ненужные и сконцентрироваться на тех, которые действительно несли какую-то информацию. Так советовали делать наставники в немногих, вышедших из-под контроля ситуациях.
— Значит этот еще жив?
Голос явно принадлежал бывшему работодателю.
— Да, Кирилл Антонович. Как только пришел в себя мы сразу же с вами связались.
— Не сдох, гаденыш? Любопытно. Что со вторым?
— Пока в коме, но состояние стабильное. Медперсонал утверждает, что со дня на
