Вероника Карпенко
Спи, моя радость. Роман в трёх частях
А что, если ты?
А что, если я?
А что, если вместе?
Пробиты насквозь
Смертоносной любовной стрелой…
Нет смысла, резона,
И выгоды в этом протесте!
Ты рядом стоял,
Заслоняя меня собой.
Ты так рисковал!
А теперь…
Полагаешь, напрасно?
Ведь я не просила,
Мне жертвы твои ни к чему.
Ведь я и сама
На любые страданья согласна,
Чтоб намертво быть
Пригвождённой к тебе одному…
Стихотворение автора.
♫ Саундтрек: Birdy “Older”
Часть 1. Вечер
Пролог
Игнорируя лифт, она бежала по ступеням вверх, повинуясь ритму навязчивой мелодии. Той самой, что играла по радио, когда он впервые поцеловал её. Солнце запуталось в волосах, позолотив медовые пряди, расцеловало в щеки, оставив на них едва заметные рыжие пятнышки. Закинутый на спину рюкзачок ритмично позвякивал в такт шагам. Светло-синие джинсы облегали изящные бедра, а усеянный мелкими розами топ оставлял неприкрытым живот. И, словно радуясь свободе, миниатюрная стрекоза в нежной выемке пупка размахивала позолоченным хвостиком.
Соня остановилась, услышав настойчивый вопль смартфона. Она достала из кармана гаджет, все еще чувствуя на губах мятный привкус его слюны. Какими же вкусными были его поцелуи! И как же сильно ей не терпелось отдаться ему целиком.
— Победа! — минуя приветствия, раздался счастливый девчоночий возглас.
— Быстро ты их уломала! — удивленно присвистнула Соня.
Дашка на том конце провода самодовольно хмыкнула:
— Опыт, детка! Ну, а как у тебя? Уже отпросилась?
— Я только иду, — ответила Соня, возобновляя движение вверх.
— А где тебя носит? — возмутилась подруга, — Опять, что ли с Дэном сосались?
В груди тотчас приятно заныло. Она с наслаждением облизнула губы, вспоминая недавние ласки.
Просторный подъезд был похож на концертную залу. Заботливо украшенный пальмами, он влюблял в себя всякого гостя. Разбросанные в шахматном порядке картины на стенах и даже пластиковые урны, вторили внешнему облику дома, создавая уют и отбивая желание мусорить. За болтовней она миновала еще два пролета.
— Все, отключаюсь, — ответила Соня, представ перед запертой дверью.
Она аккуратно, словно домушник, повернула ключ, скользнула в щель и бесшумно опустила на пол рюкзак. Царившая внутри тишина поначалу расслабила Соню, давая отсрочку. Однако же, стоило ей разуться, как со стороны кухни, нарушая безмолвие спящего дома, прозвучали мужские голоса. Один из них, теплый, как июньское солнце, был знаком ей с рождения. Второй же, немного осипший, возможно, от смеха, звучал в их квартире впервые.
Залитая солнцем кухня дружелюбно манила к себе. На плите деликатно посвистывал чайник. Но Соня медлила, затаившись во тьме коридора. Было ясно, что одним лишь чаем дело не ограничилось! Но такая веселость была ей на руку.
— А вот и моя принцесса! — воскликнул папа, стоило ей показаться в дверях.
Удостоив гостя коротким взглядом, Соня подбежала к отцу, поднялась на цыпочки, обвила руками за шею. Он прижал ее к себе так сильно, точно увидел спустя много лет! И делал так всякий раз, даже если разлука была мимолетной.
— Познакомься, это Никита Борисович, — кивнул папа в сторону гостя.
Откинувшись в кресле, тот непринужденно цедил из стакана напиток. Скованный стеклянными гранями кубик льда позваякивал, когда он делал очередной глоток.
Соня вежливо поздоровалась.
— Мой спарринг партнер, старый приятель, и, возможно, будущий свекор, — добавил отец.
— В смысле? — она нахмурилась.
— Не бойся, Сонечка, твой папа шутит! — опережая ее возмущение, проговорил мужчина. — Ты слишком хороша для моего лоботряса!
— А ты не смотри, что она ангелок. Внешность обманчива! — рассмеялся папа, лаская её теплым взглядом.
С детства Соня считала отца эталоном мужской красоты. С его сильным характером, и такими же сильными мышцами. В прошлом боксер, он сохранил свою форму. И с легкостью мог удержать на руках ее вместе с мамой.
— Па! — одернула Соня и вновь посмотрела на гостя.
Теперь ей стало ясно, что означает выражение «иссиня черный». Густая прическа из темных волос на затылке, так натурально обрамляя лицо, превращалась в дремучую бороду. Соня всегда не любила мужчин с бородой! И когда отец захотел пополнить их ряды, наотрез отказалась его целовать. Будучи уверенной, что растительность призвана скрыть изъяны. Ведь красивому лицу не нужна маскировка.
Глядя на гостя, она пыталась представить, что скрывает его борода. Казалось, что две половины лица жили каждая собственной жизнью. Пока рот непрерывно общался с отцом, глаза изучали её. Пристально и с любопытством!
Соня отвернулась спиной, почему-то смущаясь его непривычно настырного взгляда. А вдруг он уже присмотрел её в роли невестки? Что, если она не так уж и «хороша» для его лоботряса? Да будь он хоть трижды красавцем ему не под силу затмить образ Дэна…
— А где мама? — опомнилась Соня.
— Так она с тетей Леной в салоне. У них же открытие в среду! — напомнил отец.
— Ой, я и забыла!
— А что за салон? Автомобильный? — оживился его новоявленный друг.
— Я тебя умоляю! — махнул рукой папа, — Салон красоты! Девочки любят друг друга причесывать.
Он протянул руку и дернул дочку за хвост.
— Умно, — согласился приятель, — площадь своя, или в аренде?
Они заговорили о делах, и Соня, слушая вполуха, принялась наводить себе кофе. Стоило отдать должное, что внешность мужчины была выдающейся. При всей своей бородатости он выглядел опрятно. Темные глаза под завесой густых ресниц излучали живой интерес.
Одет он был просто, но в то же время со вкусом. Однотонные серые брюки, достаточно просторные наперекор молодежной моде. Рубашка в цвет хмурого неба облегала широкие плечи. Длинные рукава были небрежно закатаны к локтю, и сильные руки, покрытые завитками, лежали, занимая собой подлокотники кресла.
«Какой же он должно быть волосатый» — подумала Соня. Он поймал ее взгляд и подмигнул! По спине ровным строем сбежали мурашки. И что это с ней?
Стоило бы удалиться, оставив мужчин обсуждать свои скучные взрослые темы. Но самый главный вопрос все еще оставался неразрешенным. Отложить на потом? Но ведь Дашка её зачмырит!
— Папуль, тут такое дело…, — начала она издалека.
— Сколько? — обреченно выдохнул папа.
— Да нет! Я не об этом! — Соня махнула рукой, стараясь не поддаваться смущению. В присутствии посторонних её бесстрашие давало сбой.
— Завтра в девять у Любочки вечеринка, — произнесла она, изображая саму невинность.
Договориться с отцом было проще, чем с матерью. Казалось, что родители воспитывали ее наперекор друг другу. То, что запрещал один,
