меня ведь этот самый, рак. Была в больнице, но врачи выписали. Сказали, что дома мне лучше будет. Оно и не очень-то сильно болит.
Говорила она это буднично, словно ничего не боясь. А ведь и в самом деле не боялась!
Посмотрев на Зою, она добавила:
– Не боюсь я ее, внучка. Если она за мной придет, то я готова. Жаль только моих кошечек, их ведь на улицу выбросят…
Чувствуя то ли вину, то ли ответственность за эту незнакомую старушку, которая относилась к факту своей скорой смерти более чем философски, Зоя решила заглянуть к ней на следующий день с тортом «Птичье молоко», который, как она узнала, кошачья хозяйка любила больше всего, но по причине крошечной пенсии позволить себе не могла.
На следующий день не вышло, потому что Павлик надумал пригласить ее в кино, на романтическую комедию, которая была бы вполне себе ничего, если бы не попытки Павлика в темном зале кинотеатра то и дело поцеловать ее и знакомый ей уже запах дыни, еще только с очень легкой ноткой гнильцы, который шел откуда-то с нижних рядов. Что он означал, Зоя теперь уже отлично знала на примере отца и докторши из больницы: болезнь Паркинсона. Наверняка какой-нибудь взрослый или даже пожилой человек, который пришел на эту романтическую комедию.
И только когда зажегся свет, она поняла, что дынный запах источал подросток, который на страдавшего явным недугом никак не походил.
Не подходить же к нему, в самом деле, со словами: «У тебя болезнь Паркинсона, которая, однако, разовьется намного позже, но, поверь мне, обязательно разовьется, и это ничего хорошего тебе не сулит».
Однако Зоя так и сделала, когда они оказались на улице и Павлик стал отзваниваться своей мамочке. Она быстро подошла к подростку, который стоял и жадно затягивался сигаретой.
– Думаю, тебе курить не следует, – произнесла она, заметив, как он на нее вытаращился. – И советую заглянуть ко врачу-неврологу. Скажи ему, чтобы проверил тебя на болезнь Паркинсона. Запомнил?
Расфуфыренная современная девица, взяв подростка под руку, протянула:
– Ой, а что это к тебе взрослая тетя пристает? Совращает, что ли?
Подростки залились глуповатым смехом, а Зоя вздохнула – ну да, в свои двадцать лет она для этих тринадцатилетних была уже взрослой тетей.
– Твоему приятелю лучше сходить к доктору, – сказала Зоя. – Пусть проверится. На болезнь Паркинсона.
И, смерив девицу взглядом, добавила:
– И тебе тоже не помешает. Повторяю, вам лучше не курить, в особенности тебе. От этого у тебя будет рак. Поверь мне, обязательно будет.
Впрочем, может, и вовсе не от этого, но будет. А курение явно протекание болезни не облегчит.
От девчонки исходил еле слышимый, почти неуловимый аромат гари, который, как уже знала Зоя, был признаком онкологии. Вероятно, только в самом зародыше, и у молоденькой особы, которая потешалась над ней, впереди были годы, если не десятилетия.
И смерть от рака.
Та, ойкнув, уставилась на нее, явно пораженная ее словами, а подросток, пахнувший дыней почти что еще без гнильцы, с вызовом произнес:
– А вы кто такая? И чего пугаете? Из школы, что ли, вас прислали нотации читать?
Зоя не стала говорить, что ее прислала сама жизнь, точнее, смерть, но вместо этого, выдернув у подростка сигаретку, которую он зажал между пальцев, сказала:
– Запомнил? Паркинсон…
И, бросив сигаретку на асфальт, раздавила ее. Курить вредно – любому и каждому.
Подросток злобно ответил:
– Да знаю я, что это такое, у моего деда эта болезнь! Скорее бы умер, старый хрыч, а то на него столько денег уходит! Только не надо говорить, что у меня это тоже будете. И вообще, откуда вы знаете про моего деда и почему решили меня пугать?
Он в самом деле был испуган, хотя и старался не показывать этого, и Зоя поняла, что цели достигла: наверняка задумается и навестит врача.
Его подружка, зачарованно уставившись на Зою, вдруг тоже быстро бросила сигарету и прошептала:
– Ой, а вы насчет рака не шутите? Вы что – экстрасенс? Я про такое читала, они болезни могут видеть! А какой у меня будет рак? И когда? Я умру?
Никаким Зоя не была экстрасенсом, и она поняла: зря она напугала подростков. Потому что ни на один, вполне логичный, вопрос девицы у нее ответа не было: ни когда, ни что, ни с какими последствиями.
Она всего лишь навела на них своими словами ужас, но, не исключено, спасла им жизнь.
– Не курите, дети. И регулярно ходите к врачам. Ты к неврологу, а ты к онкологу. Больше ничего посоветовать не могу!
– Ах, рыбка моя, вот ты где? Что, с молодыми людьми беседуешь? – раздался знакомый голос.
Она была рада, что Павлик, который наконец завершил разговор с мамочкой, увел ее прочь. Обернувшись, Зоя заметила растерянных подростков, и ей стало их жаль.
Еще пару минут назад они радовались жизни, но появилась взрослая тетя, наговорила им ужасных вещей и исчезла.
Имела ли она на это право?
– О чем это ты с ними болтала? – спросил Павлик, а Зоя, понимая, что правду говорить не следует, ответила:
– Так, об их будущем…
И Павлик, тотчас забыв о своем вопросе, стал вываливать на нее последнюю информацию от своей мамочки касательно свадьбы.
…На следующий же день, отыскав и купив торт «Птичье молоко», она отправилась к старушке-кошатнице. Однако когда зашла в подъезд, увидела, что дверь ее квартиры на первом этаже стоит настежь открытой, а на пороге крутятся разноцветные кошки.
Около двери стояла крышка гроба.
Заметив выходящего из квартиры молодого мужчину, она оцепенело спросила:
– А хозяйка… что с ней?
Она ведь даже не знала, как зовут старушку.
Тот, поддев кошку ногой, отчего бедное животное, жалобно мяукнув, бросилось на улицу, сплюнул на пол и ответил:
– Прабабка моя, что ли? Ну, того, натурально окочурилась. Хорошо, что мать моя ее навещала каждое утро и нашла дохлой в постели. Вот теперь кутерьма с похоронами да лишние расходы. А тут еще везде эти чертовы кошки!
Правнучек неуклюже попытался ударить ногой другую кошку, но та оказалась проворнее предыдущей и сбежала на улицу.
Выйдя вслед за ней и поставив на лавочку «Птичье молоко», которое она уж точно не намеревалась вручать этому правнучку и его семейке, явно дожидавшейся смерти старушки, смерти, которую она учуяла в супермаркете, Зоя подозвала сначала одну кошку, потом другую и, гладя их, все думала, что же с
