Автор письма был достаточно искушен, чтобы понять, что секреты, которые он намеревался раскрыть Советам, могли привести к его разоблачению, даже несмотря на то, что не назвал КГБ свое имя. В своем письме он подчеркнул, что «коробка документов», которую собирался отправить Дегтярю, «в совокупности… укажет на меня».
Андросов и Черкашин знали, как уберечь этого «добровольца». Раньше в том же году они оба, не доверяя шифропереписке, выезжали в Москву, чтобы информировать Центр об Эймсе. Теперь КГБ обозначил этого нового «добровольца» литерой «Б» и постепенно стал создавать оперативную среду для налаживания с ним продуктивной работы.
15 октября Дегтярь получил на свой домашний адрес пакет от «Б», содержавший большое количество секретных документов. Андросов и Черкашин с трудом верили своему счастью. Спустя всего несколько месяцев после того как это сделал Эймс, новый «доброволец» передал им такие же сенсационные материалы из самого сердца американского разведсообщества. Вашингтонская резидентура КГБ, выведенная из равновесия произошедшим в начале года арестом Джона Уокера, «напала на жилу».
16 октября в 8:35 пост наружного наблюдения у здания советского посольства в Вашингтоне отметил приход Дегтяря с большой парусиновой сумкой, с которой тот обычно ходил. Это было должным образом зафиксировано в журнале наблюдений, и этот мелкий осколок информации много лет лежал в досье ФБР, необъясненный и, на первый взгляд, малозначимый.
Тем временем Черкашин стал продумывать способ, как убедить Валерия Мартынова возвратиться в Москву, не вызывая у него подозрений.
Нью-Йорк. Начало октября 1985 года
Ему это удалось. Он отправил свое письмо, возвращаясь из командировки в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне. Даже если КГБ придет к выводу, что оно исходило от кого-то из ФБР, будет трудно провести от него ниточку к руководителю среднего звена, супервайзеру в нью-йоркском управлении ФБР. Отправка письма по домашнему адресу Дегтяря давала дополнительную гарантию безопасности. Роберт Хансен знал, что ФБР на постоянной основе не контролировало почту, поступавшую на домашние адреса сотрудников КГБ. В конце концов, эти адреса были известны только нескольким работникам ЦРУ и ФБР. Не было никакого смысла подвергать перлюстрации их личную корреспонденцию.
Хансен был переведен в Нью-Йорк за десять дней до этого инцидента. Это был уже второй период его службы в Нью-Йорке и второй раунд его карьеры советского шпиона. В 1979 году, через несколько месяцев после первого назначения в контрразведывательную службу нью-йоркского управления ФБР, Хансен зашел в местный офис корпорации «Амторг», служивший прикрытием для ГРУ, и предложил свои услуги советской разведке. Как начинающий агент ФБР Хансен имел ограниченный доступ к секретам. И все же он смог раскрыть Советам личность одного из самых ценных и «долгоиграющих» шпионов в советской иерархии, известного в ФБР как «Топхэт[29]», а в ЦРУ как «Бурбон». Агентом «Топхэт» был генерал ГРУ Дмитрий Поляков, завербованный ФБР в Нью-Йорке в начале 60-х годов. Хансен также передал русским секретный список выявленных ФБР советских разведчиков, раскрыв тем самым осведомленность ФБР об их разведывательных операциях в США, а также кому из разведчиков пока удалось избежать расшифровки.
Русские реагировали на информацию Хансена о Полякове довольно странно. В тот момент Поляков находился в командировке в Индии. ГРУ отозвало его в Москву в 1980 году и, судя по всему, отправило в отставку, после чего ЦРУ потеряло с ним контакт в Москве. Поляков был арестован только в 1986 году, через несколько лет после увольнения из ГРУ, когда его еще раз выдал Олдрич Эймс. Советы считали, что для ареста генерала им нужно было получить подтверждение информации [30].
Хансен шпионил для ГРУ до 1980 года, пока его не застукала собственная жена. Однажды она застала его за каким-то занятием в подвале их дома в Скарсдейле, штат Нью-Йорк. Хансен смутился и попытался прикрыть то, что он делал. Заподозрив супружескую неверность, жена приперла его к стенке и добилась от него признания, что другой женщины не было — просто он передавал информацию Советскому Союзу. Он убедил супругу, что обманывал русских, продавая им бесполезную информацию.
Бонни Хансен, ревностная католичка, ждавшая четвертого ребенка, была ошеломлена. Она поверила мужу, что он водит русских за нос, но все же поняла, что Боб вел очень опасную игру. Она назвала то, что он делал, «безумием» и сказала, что за это его могут уволить из ФБР.
Опасаясь за будущее своей семьи, она убедила мужа пойти вместе с ней и поговорить со священником. Боб и Бонни были членами немногочисленной консервативной организации под названием «Опус Деи» и пошли к священнику этой религиозной общины в графстве Уэстчестер, достопочтенному Роберту Букарелли. Сначала отец Букарелли посоветовал Хансену признаться во всем ФБР. В ту ночь Бонни рыдала до изнеможения, думая о том, что станет с ее семьей. Однако на следующее утро отец Букарелли снова пригласил супругов к себе. На этот раз он предложил выход: если Хансен пожертвует полученные от русских деньги на благотворительные цели и пообещает больше не заниматься шпионажем, то ему не надо будет сдаваться властям. Хансен вернулся домой и пообещал жене, что прекращает отношения с русскими, а полученные от них деньги отправит матери Терезе.
У Боба Хансена, однако, была проблема — он уже истратил часть полученных от русских денег. Но Бонни была преисполнена решимости выполнить данное отцу Букарелли обещание и потребовала, чтобы Боб отдал все (около 30 тысяч долларов), а не только то, что у него осталось. Хансен понял, что ему придется передавать средства матери Терезе частями на протяжении ряда лет. В результате семья оказалась на грани банкротства.
Бонни хотела быть уверенной, что муж выплачивает долг и держит данное им слово порвать отношения с русскими. Она регулярно спрашивала Боба, посылает ли он деньги матери Терезе, и изощренно допрашивала его, не возобновил ли он связь с русскими. Да, отвечал Боб, я все еще делаю выплаты. Нет, у меня нет никаких дел с русскими. Боб делал вид, что очень обижен, каждый раз, когда жена спрашивала, держит ли он свое слово никогда больше не работать на Советы. Ведь основу брака составляет доверие.
Потом Боба снова перевели в Вашингтон, где он занял высокий пост в контрразведке, и к 1985 году он, наконец, мог сказать жене, что расплатился с матерью Терезой. После долгих лет экономии Хансены избавились от висевшего над ними тайного долга.
В октябре 1985 года Боба снова перевели в Нью-Йорк. На этот раз Бонни решила, что семья будет вести очень скромный образ жизни, чтобы у мужа снова не возникло искушения возобновить грязную, но денежную игру с русскими. В первый период работы Боба в Нью-Йорке Хансены жили в Скарсдейле, одном из самых дорогих пригородов. На этот раз по настоянию Бонни они поселились в скромном доме с тремя спальнями, расположенном в Йорктаун Хайтс, небольшом городке в полутора часах езды к северу от Нью-Йорка. Теперь Хансены вполне могли жить на зарплату, которую Боб получал в ФБР.
