за существо одаривает ее своим семенем. Йага кинулась к ним – разнять. «Это не он!» – хотела закричать она. Вздрогнула… и оказалась совсем в другом месте.
Мужчина стоял на коленях подле дуба, который Йага знала сызмальства. Волосы его были цвета рыжих осенних листьев, редкого для здешних мест цвета, темя касалось выступающих из земли корней, а по щекам текли слезы.
«Огонек, – поняла Йага. – Это Огонек!»
Мужчина молил древнее божество, не зная толком, как к нему взывать. Но молил его, а не своих богов.
– Все, что пожелаешь, бери! Все возьми, хозяин тонколистный! Все возьми! Ты кормишь зверей и птиц, ты силу родишь невиданную, ты тайны хранишь неслыханные. Все возьми, но одари меня наследником!
Огонек не видел того, кто жил под броней коры. Да и если бы увидал, не узнал бы. А вот Йага узнала. На мужчину взирал звериными желтыми глазами сам Лес. Взирал спокойно и бесстрастно. Что ему жизнь? Взять, подарить или сменить одну на другую? Уж кому, как не ему разуметь, что все жизни суть одна-единственная. Он ответил на молитву. Он помог женщине зачать.
И снова зарябило перед взором. Пропал дуб, пропал Огонек. Остался только лес. Но другим он стал теперь. Полным скорби и горя. По нему брела, покачиваясь, женщина, а к груди она прижимала тихого младенца. Девочку с глазами Леса.
– Мама?
Подбежать бы! Хлопнуть по плечу, остановить… Но как ни старалась, догнать женщину Йага не могла.
– Мама!
Хоть повернулась бы, хоть бы раз дозволила взглянуть! Но женщина не оборачивалась. Она брела к старому дубу, и колдовка уже знала зачем.
– Забери! Забери свой дар! Забери, что дал, и верни мне милого! Не жить мне без него, не радоваться солнышку!
Ведьма что есть мочи тянулась к матери, но дуб не приближался.
– Мама! Матушка! Не бросай меня!
Но прошлого не воротишь, как ни проси. Девочке суждено было остаться в траве, а старой Зорке – найти ее и назвать дочерью.
– Мама!
Женщина отдалялась, а Йага так и не сумела разглядеть ее лица. Пролила ли хоть слезинку? Обернулась ли хотя бы единый раз? Силуэт таял в темноте, а лесовка бежала и бежала за ним, но никак не могла нагнать. Кочки, всегда сами прыгающие под ноги, нынче убегали из-под сапог, травы опутывали щиколотки, ветви хватали за волосы. А ночь сгущалась, стирая деревья вокруг, тропку и женщину, которую так важно было увидеть. Неужто желанное чадо стало нелюбым? Неужто дочь чем-то не угодила матери? За что? За что? За что?! Йага запнулась и упала, но почему-то взметнула целый сноп брызг. Кто-то обхватил ее поперек груди и потянул, а в следующий миг ведьма лежала на берегу ручья. Волосы и рубаха были темны от воды, а рядом стоял злой Иванька.
– Ты никак топиться вздумала?! – заорал он. – Да я! Да тебя… Я все северянину расскажу!
Йага молча отвернулась и поджала под себя ноги.
Глава 14
Не отдам!
Когда продрогшая лесовка перешагнула порог избы, никто и не подумал спросить, отчего не принесла простоквашу. Ливень зарядил нешуточный, опасались, что потечет крыша сарайчика, где хранились кожи, и об оладьях мужчины беспокоились всего меньше.
Рьян возвратился от Инвара давненько, но ведьмы дома не было. Потому он ходил бледнее обычного и, когда наконец дождался Йагу, перво-наперво хотел всыпать ей хорошенько. Он уже открыл рот, чтобы высказать, какая ведьма дуреха, и запретить шастать где ни попадя, но глянул на мокрые волосы, на опущенные плечи… И вместо того чтобы наорать, как собирался, крепко прижал к груди. А Йага доверчиво прильнула к нему и стояла так долго-долго, пока уже Рад не попенял:
– Вход перегородили! Вы уж либо сюда, либо отсюда!
Тогда только девка спохватилась и торопливо бросилась переодеваться. Рьян пошел за ней: перетаскивал кожи со двора под крышу, и теперь ему тоже не помешало бы сменить мокрую рубаху. Ну и еще не мешало бы последить, как лесовка будет скидывать одежу. Мало ли, кто там в щелку подглядывать станет…
– Отвернись, – велела ведьма.
Рьян разочарованно присвистнул. Прежде дочь леса своей наготы не смущалась и, что греха таить, северянин от этого млел.
– Может, я рассмотреть хочу, – воспротивился он, но ведьма уперла руки в бедра.
– Отвернись, сказала! Я тебе не зверь из леса, а обычная девка! Нечего!
Насчет обычной Рьян бы поспорил, но послушался. И глядеть стал не прямо, а через плечо.
– Куда ходила?
Йага не то резко выдохнула, не то шмыгнула носом.
– По делу.
Вот же ведьма зловредная! Неужто невдомек, что беда могла приключиться?!
– По какому делу?
Она затянула пояс на яркой юбке, оправила пышные рукава рубахи.
– Я же просила отвернуться!
Рьян стиснул челюсти.
– По какому делу? – повторил он.
Кожу покалывало, как если бы на ней шерсть встала дыбом. А колдовка издевалась! Она подошла, привстала на цыпочки и легонько коснулась щеки губами.
– Не пытай. По своей заботе ходила.
А Рьяна словно по носу щелкнули! Как щенка неразумного! Так и захотелось показать зубы! Но пока подбирал слова, Йага уже вышла в кухню.
Ливень часто-часто молотил по стенам. И то была не свежая сила весенней грозы, когда хочется выскочить под теплые струи и плясать под грохот грома. Нет, ливень был самый что ни на есть осенний. Ледяной, с тугими струями, грозящими проломить крышу. Такой без труда найдет лазейку, чтобы пробраться в теплую избу или пустить плесень по овину. Оставалось лишь радоваться, что дом у Рада был на зависть многим, такой не каждый ураган снесет. Так что кожевник сидел себе возле плотно закрытых ставен и лишь слегка беспокоился, чтобы сыростью не попортило покамест не обработанные кожи.
Йага сноровисто управилась с делами, налила две кружки горячего киселя и подсела к усмарю. Тот по обыкновению что-то мастерил из тонких полосок кожи, но ради лакомства прервался. Рьяну же угощения не поднесли, а раз так, сам он брать тоже побрезговал. Ну и пусть намедни он сказал, что такую гадость только детям да старикам хлебать, предложить-то могла!
Рад, как назло, уплетал за обе щеки да нахваливал. Надавать бы ему по этим самым щекам! А того лучше, под дых, чтоб не говорил Йаге ласковых слов. Дескать, и хозяюшка она, и умница. А эта уши и развесила! Проклятье так вскипело под сердцем, что Рьян даже нашел ощупью успокаивающе прохладную рукоять ножа: пока через него не скакнет, не обратится. Не должен… Ведьма обещала.
– Вот
