находит шинель. Чёрная, сшитая из новой ткани, не пропускающей влагу, она длиной практически до колен, больше напоминая удивительное военное пальто.
- Данте! Шевелись! – вновь орёт сержант, осматривая казарму, где одеваются ещё пара человек.
Юноша подстёгивает подсумок для вещей к поясу, стянувшим шинель и выбегает за порог, чувствуя крепкую ладонь командира, поставившей ему подзатыльник. При выходе из казармы парня тут же встретила стена свежего прохладного утреннего воздуха, но наслаждаться утром времени нет. Данте осталось тихо, практически незаметно прильнуть к построению, не привлекая внимания со стороны взводного, который стоял поодаль, разговаривая с командиром роты.
Справа и слева из казарм так же выходят и строятся солдаты. Трёхэтажные квадратные дома исторгали всё больше и больше солдат, встававшие в «коробки». Территория каждой роты отделялась сетчатым забором, всё залил ровный асфальт. Позади пяти зданий рот приземистой постройкой стоял штаб их батальона, опоясанный высоким забором, чья вершина обвита колючей проволокой.
Данте выдохнул. Он увидел своих командиров – сержанты и лейтенанты вели разговор в стороне от них. Старший лейтенант-штабист позволил себе нарушить один из запретов – он сжимал губами сигарету и мерно её покуривал, а это запрещалось воинам. Данте находил удивительным, что звания срослись с должностями, порождая причудливую игру слов.
- Эй, Данте. Навоевался? – ткнул его в бок товарищ. – Так ты вчера и не рассказал, что делали в операции.
- Об этом не нужно тебе знать, Миллиан, - покачал головой сиракузец. – Я не хочу про это вспоминать.
Италиец не горел желанием рассказывать о боевом выходе его отделения, несмотря на то, что они не понесли потерь. За последние время стычки с Римским Престолом на границе только участились, и они вошли в столкновение с одной из рейдовых групп. Приняв бой, их отделение, слаженным огнём лаз-винтовок смогло отбросить банду, перейти в контрнаступление и войти в лагерь римских войск. То, что открылось юному солдату, повеяло о нечеловеческой сущности армии Рима. К холодным столбам приковывали обнажённых пленных, где на ледяном ветру истязали. По рассказам освобождённых они были местными сельчанами до тех пор, пока сёла не были разорены поднятыми на оборону войсками «Престола». По истине противная картина с десятками избытых, исхудалых, истерзанных и поникших людей не покидала Данте. Он много видел на руинах полумёртвого дома, но страдания невинных переносил тяжелее всего.
- Так, нам пора отправляться! – приказал капитан. – Сержант-инструктор, все!?
- Так точно, господин капитан-командир.
Лейтенанты – командиры взводов, повинуясь приказам встали позади начальника штаба. Сержанты, командиры отделений и их заместители вставали за ними.
- На место построения, - грубым командным голосом обратился капитан. – Шагом, марш!
Позади идущего парнишки остаётся «квартал казарм». Вместе с Данте, практически нога в ногу идут, и остальные бойцы военной части. Седые и молодые, бритые и бородатые, арабы и остатки европейской нации: все. Тут нет различий по происхождению, возрасту или национальности. Все едины в стремлении свергать прогнившие режимы и устанавливать праведное царство Канцлера. Под знамёна нового вершителя судеб встают тысячи различных человек, и всех объединяет лишь святая воля создать новый мир. Главное – пылающее сердце и идеологическое соответствие духовным нормам Ковенанта, которые держаться на столпах радикального клерикализма, христианско-католического фундаментализма и неприязни всего антиморального.
Сиракузец, вместе с целой толпой солдат, прошёл за сетчатый забор, оградивший их «квартал» от дорог, и стал искать глазами вход на плац, куда их ведут. Всюду слышится редкий мат, напоминающий о неблагородном происхождении солдат, ругань, перекрываемая звонкими и чёткими приказами командиров. Данте резала ухо матершина, его с детских лет Патрик учил, что эти речи не красят человека, а наоборот – пёсий лай очерняет душу. К тому же многие всё же старались сдержать язык, ибо за подобную речь капелланы могли сурово отчитать. Глаза италийца поймали в поле зрения нужных людей и нужное место. В суматохе и мельтешении фигур он смог найти позицию на плаце и через несколько секунд занял её, ожидая действий.
Пока две тысячи человек полка пытаются занять огромную территорию, согласно Уставу общей службы, юноша спокойно посматривал по сторонам. Это часть действительно огромна, а плац настолько широк, что спокойно вмещает в себя тысячи солдат. И всю эту махину возвели примерно за две недели, когда передовые войска Канцлера, прорвались сквозь городскую республику, став готовить плацдарм, для следующих войн.
«Каждый должен знать своё место. Будь то на плацу или в вихре войны». – Подумал в мыслях выходец юга, которые тут же развеялись колкой репликой:
- Что ты сегодня раздасованный, братец.
Юноша повернул голову направо и увидел знакомые очертания лица. Высокий темноволосый парень, с широким, но утончённым, носом, изумрудными глазами, с крупным лицом в целом. Солдат так же облачён в чёрные военные одежды: берцы, штаны, тепло-кофту и военное пальто с сумкой наперевес.
Данте слегка улыбнулся, отвечая такой же ехидной фразой:
- Яго, как это ты так раньше меня оделся. Ты всегда путал левый берец с правым. Это прям мистика какая-то.
- Я просто давал тебе фору, – шуткой отвечает брат. – Не хотелось смотреть на тебя проигравшего.
Данте ухмыльнулся, он рад видеть, что его брат пошёл за ним. И тем более его радовало то, что Яго Валерон тоже попал на службу Канцлеру в тот же самый корпус. Он проходил стандартный приём через Военный приёмный временный комитет, осуществлявший набор в «Серые знамёна». Получить личное приглашение от «Первоначального крестоносца» — это честь, но не каждый мог таким похвастаться. Большинство воинов сюда попали именно через Временные комитеты, которые собирали всякий народ, возбуждая его на подвиги во имя веры, Канцлера и родины. Хотя присягу принимали от высших офицеров и Джузеппе Проксима в походных и городских храмах, дабы связать церковь и государство в глазах людей.
Воинская суматоха медленно и постепенно спадает. За пять минут построения командиры смогли навести порядок во вверенных им подразделениях. Все роты компактно уместились на плацу, выстроившись согласно схеме расположения. В первой «коробке» стоял их, «штурмовой батальон», отличный верной и образцовой службой.
Данте слегка пригнулся, когда услышал вой над головой. Его примеру последовала и часть солдат, для которых гул реактивных двигателей в диковинку. Армия «Серых знамён» располагала не только пехотой, артиллерией или танками, но даже целым авиаполком. «Первоначальный крестоносец» собрал под своей рукой огромную армию, способную вести широкие наступательные операции за исключением «титанов Аппенин».
Когда истребитель миновал, Данте, стоявший в первом ряду, едва выглянул из строя. На далёкое расстояние растянулась чёрная стена из тел
