доверху набитыми разрозненными фрагментами дел. На дне одной из них обнаружилась обложка с надписью: «Дело № 946-89».
– Наконец-то, – устало выдохнул он. – Здесь всего-навсего 2 сшива. Слабо для убийцы, не находишь?
– Нам же лучше.
Новотный предпочел знакомиться с содержимым, сидя на ступенях архивной лестнице. Адлеру ничего не оставалось, кроме как бросить одну папку под ноги и разместиться на ней, изредка пересаживаясь на пол при появлении заведующего архивом.
Оба сшива состояли из листов желтых от старости, влажных от сырости и ломких, как сухая листва. Примечания к фотографиям истерлись и стали неразборчивы. Адлер побрезговал смачивать грязные пальцы слюной, потому листал медленно.
– Вот, взгляни, – Новотный протянул ему открепившийся листок с фотографией шеи жертвы: следы пятерни вместо странгуляционная борозды.
– Интересно. Вижу, у тебя иллюстрированный вариант. У меня одна писанина, – тоскливо заметил Адлер.
– Ага, для младших дошкольного возраста, – неловкая шутка отразилась тревогой на его же лице. – Но я не к тому: он правша.
– И что? 90% людей правши.
– Посмотри явку с повинной – наклон текста в левую сторону, будто писали левой рукой.
Адлер нехотя заглянул в документ: не смотря на всю кривизну и убогость почерка, написанный Дворжаком текст не содержал ни помарок, ни ошибок. В голове следователя подозреваемый представлялся образованным, но больным человеком. Копия паспорта с изображением лица исхудавшего старика подтверждала второе.
«Вылитый псих», – подумал Адлер, но тут же осекся. Он понял, вид Карела Дворжака вызывает отторжение только потому, что он знал: Дворжака признали в убийствах. Впрочем, подобной предвзятостью страдал не только он один. Интересно, подумал бы он иначе, если бы встретил это лицо в газете под самым обычным заголовком, или если бы пересекся с ним взглядом на улице?
– Почерк, как почерк, – сказал Адлер. – Может, он следствие пытался запутать. Какая разница?
– В спонтанной драке правши всегда бьют правой.
– Это ничего не доказывает.
– Я и не пытаюсь что-либо доказать, – пожал Новотный плечами. – Просто выглядит это странно.
Они снова погрузились в сшивы. Не прошло и 3х минут, как Адлер, неловко переворачивая слипшиеся от клея листы, выпустил папку из рук. Ее содержимое кучей просыпалось на пол.
– Черт! – выругался он.
– Ты безнадежен, – цокнул Новотный.
Складывая обратно материалы, Адлер наткнулся на дактилоскопический протокол. Среди кипы желтых листов, размытый каплями дождя протокол выделялся своим серо-синим оттенком. Глаза следователя участливо бегали по клеткам, заполненным крупными черными отпечатками пальцев: четыре в линию, один отдельно, четыре в линию, один отдельно. Вдруг его внимание привлекла надпись в углу, исполненная чернилами от руки: «Для исключения из списка подозреваемых». Адлер настороженно нахмурился. Взбежавшие вверх листа глаза прочитали имя, губы в безмолвном движении повторили прочитанное:
– «Л. Дворжак».
– Что? – не расслышав, спросил Новотный.
– Л. Дворжак, – произнес внятно Адлер.
– Какой еще… Л. Дворжак?
– Может, опечатка? – он протянул листок другу. – Сняли отпечатки для проведения следственной экспертизы по местам преступлений, а с именем ошиблись.
Новотный сравнил даты на дактилоскопическом протоколе и явке с повинной.
– То же число, – уверенно подметил он. – Не думаю, что кто-то стал проводить следственную экспертизу по местам преступлений в день задержания. К тому же здесь написано: «Для исключения из списка подозреваемых». Я бы сказал, что это отпечатки человека, находившегося на месте преступления, но не причастного к его совершению. Насколько помню, Дворжака задержали у себя дома с телом жертвы в багажнике машины.
– И что это значит? – удивился Адлер, стараясь собрать все мысли воедино.
– То, что в доме Карела Дворжака жил кто-то еще.
– Может, у него был сын?
Новотный зашуршал протоколом заседания суда.
– Карел Дворжак… года рождения… тра-та-та, детей не имеет. Слишком много неувязок для одного дела, – сказал он нарочито громко, стукнув по бумагам пальцами. Адлер, успевший за время общения изучить его повадки, понял, что Новотный ведет себя вызывающе чаще всего, когда нервничает.
В голове Адлера раз за разом, как навязчивая надоевшая мелодия, жужжали одни и те же слова, произнесенные монотонным голосом: «Жил по ночам под мостом человек, жил по ночам…»
– Спокойно, – сказал он сам себе, закрыв глаза.
– Я всегда спокоен, – фыркнул Новотный.
– Тебе больше не попадался этот «Л.» по тексту?
– Нет, как и заявленные показания свидетеля мясника Томаша… теперь уже покойного.
– Интересно, о чем он молчит? – озвучил Адлер свои мысли, хотя собирался произнести это про себя.
– Понятия не имею, но я бы послушал.
Последние десять минут из отведенного для ознакомления с делом времени полицейские потратили на уборку архива. Пару раз Адлер примерил, как увесистый сшив Дела № 946-89 будет сидеть за поясом, надеясь покинуть помещения суда вместе с ним. Однако острые угла, торчащие в районе груди, напоминали неловко завуалированный нательный бронежилет. В конечном счете, он просто вынул из папки копию паспорта Дворжака, его медкарту и дактилокарту неизвестного «Эла», сложил их пополам и сунул за подкладку пиджака.
По возвращению в отдел он сделал по несколько копий каждого из изъятых им в суде документов. Манипулируя копировальным аппаратом, добился максимальной четкости изображений. Неудачные экземпляры и оригинал утилизировал шредером.
Новость о новом фигуранте уголовного дела по имени «Л.» вызвала у Куроки озадаченность наравне с юношеским интересом. С одной стороны, ему претило, когда подчиненные тратят рабочее время на разработку сомнительных теорий заговора, с другой стороны, на этот раз теории заговора подтверждались документально, пусть и частично. Откуда у Адлера взялась копия дактилокарты, он интересоваться попросту побоялся.
– Я так понимаю, внешность Карела Дворжака Вас больше не интересует, – заключил он, сдержанно опустив руки на стол. На рукаве его рубашки остались крупицы сгоревшего пороха, в кабинете стоял запах ружейного масла. Заместитель никому не доверял чистить свой пистолет, предпочитая уединяться при этом занятии. – Вы уже созванивались с психиатрической клиникой?
– Еще нет. Полагаю, сейчас мне следует закрыть вопросы с комиссией по стрельбе.
– Нет, – решительно хлопнул Куроки. – Конечно, я не вправе побуждать Вас нарушать указание вышестоящего руководства, но этим можно будет заняться позже.
Адлер встрепенулся.
– Это займет не больше часа, после чего…
– Нет, – громко сказал заместитель, после чего спокойно добавил. – Сейчас.
– Что случится за это время?
– Кто знает: может, и ничего, а может, бесследно исчезнет еще один человек.
С одной стороны, Адлеру не нравилось, когда начальство ставит свои интересы превыше интересов подчиненных, с другой стороны, интерес начальника заключался в расследовании, и о приоритетах спорить было бессмысленно.
– Добудьте мне номер клиники, в которой содержался Карел Дворжак, – сказал Куроки, ткнув пальцем в воздух, – и садитесь за фабулу запроса о передаче документов на наш адрес. Пишите от имени начальника Пчинского. Кстати, что у Вас обычно со
