новые лица одновременно. Удивительно! – Он медленно расхаживал перед нами, словно тигр, предвкушающий добычу на охоте. Потом вдруг резко остановился. – Мадемуазель Моро! – Он прищёлкнул языком. – Если мне не изменяет память, вы вроде бы работаете под моим руководством. И, как я вижу, без разрешения впустили эту компанию в мои цеха и лаборатории. Как это следует понимать?
– Мсье... – сбивчиво заговорила Камилла.
– Молчите! – отрезал Сирелл. – Мне некогда выслушивать ваш жалкий лепет. Никто не омрачит мне этот великий день. Слышите? Никто! – Тут он повернулся к охранникам, которые выстроились в ряд между нами и Сиреллом, отделив нас от него словно стеной. – Взять их под стражу! Пусть посидят взаперти, пока я не решу, что с ними делать дальше. Когда... придёт время. – Взгляд Сирелла остановился на мне, и я судорожно сглотнула. – Хотя... – его губы растянулись в ехидной улыбке, – для мадемуазель Шмидт... или, правильнее будет сказать, Альвенштейн, у меня, пожалуй, найдётся дело. Заберите её.
Один из охранников тут же схватил меня за плечо и потащил к выходу, двигаясь в такт мерного стука трости Сирелла.
– Нет! – крикнула я, пытаясь схватить Бенно за руку. – Пожалуйста – мой брат!
Но меня никто не слушал. Второй охранник втолкнул меня вперёд, в коридор. Я слышала, как Леон и Бенно зовут меня, но, обернувшись, увидела лишь, как двое оставшихся охранников волокут их в другую сторону.
Меня охватила паника. Что, если они причинят Бенно боль?! А вдруг его разлучат с Леоном и Бонски? Я кричала и кричала им вслед, но эхо лишь впустую разносило мой голос по заводским цехам.
На выходе Сирелл кивнул держащему меня охраннику.
«Позаботься, чтобы она добралась до места целой и невредимой», – мысленно расшифровала я для себя его указание.
Охранник, очевидно, хорошо знал, что это означает. Не сводя с меня дула пистолета, он грубо втолкнул меня на заднее сиденье чёрного лимузина и захлопнул дверь автомобиля. Второй охранник завёл мотор, и, взвизгнув шинами, мы тронулись с места и мимо будки вахтёра выехали с территории завода.
Сердце бешено колотилось у меня в груди. Паника всё нарастала, и от страха меня даже затошнило. Нам крышка. Всё кончено! Это провал. И я понятия не имела, что теперь делать. Оставалось лишь выяснить, какую участь уготовил мне Сирелл.
Глава 26
Лимузин подъехал прямо к «Вечной резиденции» и припарковался во внутреннем дворе. Случайный прохожий не смог был заметить, как охранники вытащили меня из машины и подтащили ко входу. Тёмная блестящая поверхность входной двери, казалось, отражала моё внутреннее состояние. В прошлый раз, войдя в «Вечную резиденцию» вместе с Матсом, я выбралась оттуда уже без него – а теперь, возможно, и сама там застряну.
Что будут думать и чувствовать наши родители, если мы с Бенно не вернёмся домой? Страшно было даже представить их лица. Вытерев о джинсы влажные от холодного пота ладони, я вздохнула и стала надеяться на чудо.
Внутри, как и в прошлый раз, нас встретил дворецкий. Когда охранники втащили меня за собой в дом, он бросил на них вопросительный взгляд, но едва ли сильно удивился.
– Мсье де Ришмон уже поставил в известность свою дочь, – буркнул всё ещё держащий меня крепкой хваткой охранник на крайне невнятном французском. – Мадемуазель де Ришмон нас ожидает.
Дворецкий в своей высокомерной манере отступил в сторону и указал страже путь в салон де Ришмонов. Невероятно: здесь даже слуги, казалось, ощущали собственное превосходство над остальными и страшно задирали нос – при том, что им самим явно приходилось терпеть далеко не любезное отношение хозяев.
Зажатая между двумя охранниками, я осталась ждать в роскошном холле. Дворецкий скрылся в расположенном рядом салоне и объявил о прибытии мадемуазель Альвенштейн. Вскоре после этого он жестом показал нам, что можно войти, и ушёл, не сказав больше ни слова.
– Mon Dieu, можете её отпустить! – услышала я голос Элоди и повернула голову налево. Охранники, удерживающие меня железной хваткой, разжали руки и с кивком отступили.
– Ждите снаружи, – приказала Элоди, и они вышли обратно в холл.
– Итак, ты вернулась? – сказала она, медленно поворачивая ко мне голову. Она сидела на одном из диванов, нога на ногу, и надменно смотрела на меня.
«Не скажу, что добровольно», – мысленно ответила я, обдумывая, что бы такое ответить. Мне срочно требовался новый план действий. Нужно было каким-то образом вновь заставить Элоди мне доверять, перетянуть её на свою сторону, а также убедить принять меня в их сообщество, чтобы вместе управлять аптеками ароматов. Это была единственная возможность выбраться отсюда и одновременно узнать, где они прячут метеоритный порошок.
– Я просто... была не готова ко всему этому! – залепетала я, умоляюще глядя на неё и стараясь казаться как можно более наивной. – Мне жаль, что я совершила ошибку и вела себя крайне глупо. Я...
– Ах, ты была не готова? – Голос Элоди звучал властно и раздражённо. – Да кто ты такая, чтобы считать, будто можешь сама выбирать, когда тебе быть принятой в круг вечных? Ты что же, думаешь, стоит лишь извиниться – и тебя сразу возьмут играть с большими? – нашипела на меня она. – Да как ты вообще осмелилась вломиться в офис «Этернитэ»?! После всего, что я тебе предлагала!
– Знаю! Ужасно глупо было считать, что я могу с тобой тягаться. Думала, что докажу тебе, что я не просто твоя младшая сестрёнка. Да, ужасно глупо! Я это полностью признаю. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь загладить свою вину.
Самоуничижение – вот ключ к Элоди. Поближе познакомившись с «вечными» в прошлом году, я поняла, насколько они тщеславны. Их огромное эго было их ахиллесовой пятой.
Элоди встала с дивана и медленно смерила меня взглядом с головы до ног, пыталась заставить меня почувствовать себя ещё ничтожнее.
Что ж, значит, она мстительна, подумала я. И далеко не так совершенна, какой показалась мне на первый взгляд. Наверняка не привыкла получать отпор.
Элоди молча повернулась и направилась в помещение справа от меня.
– Ну же, идём! – скомандовала она мне, и я, вся пунцовая, потащилась за ней следом. Её приказной тон ужасно меня бесил.
Сразу за салоном располагалась библиотека. Заметив сидящего в кресле Матса, я почти испугалась. Увидев меня, он тоже широко распахнул глаза.
