Гаррэт, вы могли слышать о нем, мастером-вором зовут его в городе. Сумму мы оговорим, она будет немалая. Она уж точно сможет покрыть все Ваши расходы, и даст Вам хорошее подспорье для будущего. Времена неспокойные. Если Вы готовы откликнуться, отправьте это письмо назад. Как только мы получим, вышлем человека. Он знает все, что должен и сохранит нашу тайну.
Если мы можем как-то иначе услужить, сообщите об этом нашему человеку.
Надеемся на дальнейшее сотрудничество,
Глава Ветреной гильдии, Небур.
…
«Ветреная гильдия, гильдия Воров. Эти ребята не знают, с кем имеют дело!». Мои кулаки сжались и буквально упрашивал себя не разорвать этот листок на мелкие клочья. Крупицы сознания проскальзывали в моменты, когда жар спадал, и наступало привычное хладнокровие. В такие моменты я понимал, как важно сохранить бумагу, ведь по ней можно было вычислить настоящих убийц.
Я смог сдержать себя, но огонек ярости, так сказать, засел во мне надолго. Я не мог думать ни о чем кроме мести. Рамирес оказался лишь заказчиком, и тот получил по заслугам. Мысль о том, что «хорошо бы было обчистить данное заведение» вызывало лишь странное отторжение. Когда я имел на руках приличную сумму да еще и в двойном размере (ибо Рог я так и не продал), я не видел больше смысла тратить время на блуждания по полному стражи особняку. Сознание говорило мне, что все мелочи; что если и есть вещи, которые меня касались в тот момент, так это моя жизнь. И я был согласен… со своей головой. Гильдия — вот кто решил избавиться от меня, а я такого не прощал.
Не было сил выдумывать что-то неординарное, и ноги сами повели меня по маршруту, который помнили. Я и пошел. Поднялся из подвала и тут же ощутил уют, исходящий от одной из комнат. Внутри горел камин, напротив — покрытый красным шелковым покрывалом диван. Вдоль него ютилась маленькая бесполезная тумбочка с длинной изогнутой вазой. Та, что бросилась мне в глаза вначале. Только вблизи она выглядела гораздо лучше. «Стащить проще, чем оставить — беру». На ней были выгравированы розовые горы, обведенные золотом, голубое небо с облаками и прочая изобразительная муть. В любом случае, выглядело ценно, потому и забрал.
Однако одна мысль остановила меня: «Ведь выход охраняется, как мне тогда выбраться?».
Мне в лицо бросилась веревочка. «Что за?». И вправду по всей стене тянулась веревочка, она далеко шла по коридору и исчезала за углом. Извращенный интерес снова взял верх, и я стал следовать по ней, надеясь, что, может, она могла вывести меня наружу. Однако, вернувшись в подвал, я прикинул, что к чему: в кабинете Рамиреса висел звоночек, видать, чтобы звать слуг, не вставая с пятой точки. Я вернулся туда, откуда начал. «Но ничего», — подумал я, — «здесь должен быть еще один выход — он просто прячется от меня».
Спустя несколького мгновений блужданий по подвалу, я влетел в хорошо освещенный холл. Какой-то странный запах начал крутиться у носа. Я проходил по пустому кирпичному полю и чувствовал возрастающее негодование. Древний ковер вел меня к клетке. «Он сюда и людей сажает. Какое право имеет? Ну да, он же Лорд, простите». Все это мне сильно напомнило Клагсхлефт, и Катти — два отвратительных образа. Решетка была непозволительно большой, если, конечно не подумать, что Рамирес решил там заточить ни одного человека, а целую охапку.
«Чем это воняет?» — думал я, оглядываясь по сторонам. Смутные воспоминания пришли на ум, и еще перед тем, как я увидел то, что скрывалось за решеткой, я понял, какого рода это были воспоминания. Склизкие стены, темнота, переливающиеся колонны, торчащие из земли — это все был Бонхард. А главное сидело в уголке, похрюкивая и постанывая. Это что-то смотрело на меня своими большими змеиными глазками и, казалось, улыбалось. Кислый запах набросился на меня после приветливого: «Кхе». Рамирес держал у себя в замке буррика, как и болтала чернь. Красивого вонючего сорванца, еще совсем молодого. Перед решеткой стоял диван. «Чтобы видеть своего любимца. Но зачем? Зачем?!». К голове «Золотца» был привязан бантик, а шее трепыхался металлический брелок.
За его спиной я различил трубу, по которой это чудовище, видимо, передвигалось. В трубу мог протиснуться человек, но только на четвереньках. Я прикинул в голове, куда она могла вывести и пришел к выводу, что… «Стоит попробовать». Тогда я вытащил позолоченный ключ от решетки, что нашел у Рамиреса в нагрудном кармане. Буррик вальяжно встал и уперся мордой в решетку. «Думает, я его кормить буду!», — усмехнулся я.
Замок затрещал и дверца отворилась. Не обращая внимания на любопытные глаза этого домашнего питомца, я нагнулся, чтобы пролезть в щель, как сразу отшатнулся и упал на спину. Вонь была непередаваемая. Тем более что вся эта вонь не стояла на месте, а как осенний ветер ходила туда-сюда. Один из таких потоков меня и сбил с ног. «Лезь!», — сказал я себе, а потому задержал дыхание, опустил руки на склизкий пол и пополз.
Туннель кончился, и я попал в вольер для животных, кругом валялись кучи говна и причудливые игрушки. Вольер был огорожен полутораметровых забором, а «как известно, буррики не умеют прыгать». Оказавшись на другой стороне, я не мог нарадоваться свежему воздуху, который валил из канала. Молоты построили его еще до моего рождения, чтобы соединить близлежащий дома водой. Паровые механизмы выкачивали чистую воду из реки Халлес и они же сливали ее обратно в Нижнем городе. Даже здесь видно, что все блага достаются тем, кто выше.
По желобу тек интенсивный поток. По колено в воде, я двигался по нему, стараясь не поскользнуться. Позднее я уперся в ту самую решету, которую заприметил во время своего «отпуска». Как я и говорил, снять решетку было невозможно, но, нащупав пальцами дно, я еще тогда заприметил, что с другой стороны вполне можно через нее просочиться. Вода хлестала с невообразимой силой, пенилась и шла дальше.
Я держался за металлические прутья и готовился нырнуть, вода была ледяная, так что я находил любые оправдания, лишь бы не прыгать в прорубь.
«Не поздоровится Рубену и Доналу за такие шутки. Они за все заплатят, никто не останется без подарков».
Когда я погрузился в бурлящую воду, по моей спине побежали ледяные ручейки, изо-рта моментально стал идти пар. Как только я убрал ногу с кирпичного уступа, вода понесла меня прямо под решетку. В последний момент я ободрал себе нос, но не успел этого
