научишься. Изваров знал: в Академию Волшебства ему не попасть, туда брали только действительно одарённых. Остальным выбор был невелик: или стать Ликвидатором, ищейкой нелегальных колдунов, что мало отличалось от сыскной работы милиции, или пройти курсы подавления чар, чтобы не мешали жить обыденной жизнью. Третий путь: самому сделаться нелегальным колдуном, втихаря обучаться запретным приёмам… но Констансу это было не по душе. Особенно после того, как из-за таких нелегалов пал Шуга и пытались убить его с Кэрротом.
Как освоить волшебство на службе, где нужны лишь умения мотать портянки и часами стоять в карауле? Ему очень хотелось прочесть книгу с подсказками, что делать дальше, но такой книги не попадалось.
За откосом горы показалась лощина, поросшая редколесьем. Над ней высилась полуразрушенная башня и несколько хижин из грубо отёсанного рыжего камня. Он потрескался, потемнел от нагара, кое-где порос серым лишайником. На щербатых стенах сохранились зигзагообразные вырезы: характерный орнамент, излюбленный орками. Раньше здесь было их поселение, одно из многих. Ул, как их называли.
Дождь закончился. Всё заблестело — сырая трава и мокрые камни. Доносился шум быстрой воды: экспедиция миновала руины и вышла к бурлящей в порогах реке. Брода не было; меж камней бушевала стремнина. Тёмная масса бегущей воды завораживала.
— Тут пока не пройдём, — оперным басом пояснил штрафникам здоровяк. Соратники звали его Шпателем. — Капитан говорит, вода спадёт, двинемся. Айда с нами за хворостом!
Кэррот думал, журчание струй приведёт всех в спокойное расположение духа, но, когда они возвратились с дровами, на берегу закипели страсти. Бартоло, кажется, не хватило утренней проповеди, и он выдал новую, гневную и обличающую. Якобы в окружавшей их мерзости запустения напрямую повинны зловредные маги, семьдесят лет назад подло истребившие орков-аборигенов.
— Орков выкосила эпидемия! — неожиданно для себя возразил возмущённый Констанс. Он-то помнил уроки истории в сельской школе.
— А откуда пришла эпидемия? Не знаешь, безбожник! Они это скрывают от мира, не желая покаяться! — разразился священник. Он стоял неподвижно, а неистовый взгляд метался по лицам присутствующих. — Ты хоть слышал про Инск Восемнадцать?
— Нет… — смутившись, ответил Изваров. Название звучало как будто знакомо, но он точно не знал, где тут связь с истреблением орков.
— Тогда внемли, и пускай сомнения сгинут в огне моей истины! О да! Дважды Сизия воевала с дикими орками: больше века назад и лет через тридцать, когда выросли новые поколения… И никто не хотел уступать. Тогда маги и вспомнили этот проклятый город на краю Затемнения…
— В Инске-18 до Гигаклазма находилась военная лаборатория, — пояснил Асперо. — И там кое-что уцелело…
— Да, брат мой, там осталось достаточно зла! И послали волшебники слуг, и достали они семя мора, и сразили им тьму племён, сократив населенье Оркании вчетверо. Страшный грех взяли на души, страшный!
— Это война. Она не бывает гуманной, — веско молвил Ганс Пополам. Он стоял со своими людьми, глядя в сторону гор, по которым полз белый туман. — Прежде орки сражались друг с другом, а встретив людей, сплотились в грозную силу. Их никак не могли победить, и набеги в предгорьях длились десятилетиями. Маги нашли средство, что спасло много жизней сизийцев. Да, ценой многих орочьих жизней. Но война завершилась.
— Защищаешь волшебников? Этих властных, тщеславных мерзавцев, что ставят себя выше остальных и посягают на всемогущество? Колдунов, что не верят в святые легенды и божественные знамения? Чьи души черны, как беззвёздное небо?
Паломники зароптали, негодуя вместе с Бартоло. Асперо поджал тонкие губы.
— Это только слова, — с холодным нажимом ответил наёмничий капитан. — Дела важнее. Расскажи мне, святой отец, скольких ты спас? Нет, я не о бессмертной душе и прочих абстракциях. Сколько раз ты не дал людям зря умереть в этом мире?
Проповедник смолчал. Кэррот вспомнил судьбу его верных последователей.
— А вот в нашем отряде помнят Клима Чизаева, чародея, который отход прикрывал под обстрелом. Видел, чем дело пахнет, мог уйти, и никто б его не осудил, потому что в живых бы нас не было. Но сейчас он в земле лежит, а я тут, очевидные вещи разжёвываю…
Бартоло смотрел сквозь него, подрагивая мышцами лица.
— Я знал многих волшебников, — продолжал Пополам. — Одни воевали за нас, другие — против. Встречались приличные люди, хватало дрянных, но никто из них не судил других скопом, обвиняя в смертных грехах или чёрном цвете души.
— Какая разница, кто сражается или кто судит! — взбеленился Бартоло. — Их дела, их успехи, их чудеса — ложные! Их гордыня безбрежна. Маги подло присвоили божий дар волшебства, подменили священную теургию богомерзкими заклинаниями! Взяли наглость решать, какие чары возможно использовать, а какие нельзя! Они сами колдуют лишь для войны, для богатства и для греховных утех! Но при этом теснят, угнетают, довлеют над теми, кто жаждет использовать силу во благо!
Костик шумно сглотнул. Бартоло не притворялся — чародеи сидели у него в печёнках. Его ярость почти ощущалась физически; Изваров узнал это зудящее чувство. Вокруг церковника мерцало полупрозрачное марево скрытой магической силы.
— А, я понял тебя, — бесстрастно произнёс после паузы Ганс Пополам. — Старший брат мой взял в жёны соседскую девушку, в которую я был влюблён. Много лет уж прошло, а я до сих пор его не простил.
По рядам наёмников прокатился смех. Остальные молчали.
— Я ведь тоже историю изучал, — вздохнул капитан. — Двести лет назад, в Теократии, люди лбами об пол колотились и истово верили, будто магия — святой дар, достойный лишь безгрешных церковных служителей. А талантливых грешников без затей жгли в кострах. Мне напомнить, что дело кончилось Затемнением?
Бартоло затрясся, но возникший рядом отец Асперо стиснул его плечо.
— Капитан, Церковь Шестигранника не одобряет деяния Теократии, — мягко ответил он. — Затемнение устроили силы тьмы. А священнослужители… Человек слаб. Постараемся не повторять их ошибок. Хватит споров: вода убывает. Перейдём на ту сторону.
Они шустро пересекли реку вброд. Заодно и помылись. Незаметно подкрался вечер. Пройдя несколько километров от переправы, встали на ночлег. На западе небо очистилось, заходящее солнце окрасило облака и хребты гор оранжевым цветом. В его тёплых лучах иссечённые скалы казались старинными замками.
— Как бы наш отряд меж собою не передрался, — высказал опасения Констанс.
— Не боись, друже, — отозвался Олясин, сноровисто растягивая отсыревший тент. — Эти бранятся — только тешатся. Им так жить веселее!
Недвижные горы и неусыпное небо нависли над ними в глубоком молчании.
Глава 5
Над склоном кружили хищные птицы, оглашая окрестность пронзительным криком. Заспанный Костик стоял у ручья, чистил пальцами зубы и беспокоился. Кэррот куда-то исчез: на рассвете ушёл до ветру
