– Тиг, будь внимательна. И… не выпей нечаянно лича.
От такого заявления закашлялась и ошарашенно уточнила:
– А я могу?
– Вообще-то, теоретически нет. Но от тебя всего можно ожидать, – честно ответил Дьяр.
Я хмыкнула: похоже, напарник слишком хорошо меня узнал.
– Ага, – поддакнул из пеленок цверг. – Она такая. Чародейка, дракон ее сожри, на всю свою светлую голову.
Уточнять, говоря про «светлую», цверг имел в виду блондинистость или идеи, что порой меня озаряли, я не стала. Будем считать, что речь шла об интеллекте. И точка.
У трапа стоял матрос, со скучающим видом изучавший причал, ну и, само собой, стороживший проход на дирижабль.
Дьяр лишь махнул «поддельными служебными документами». Бляха сверкнула на солнце, пустив солнечный зайчик, отчего матрос даже при большом желании не смог бы рассмотреть, что за оттиск на ней. Но достаточно оказалось фразы «гончий его императорского величества» – и нас пропустили на корабль.
Скормив капитану – кряжистому гному – ту же байку, что и начальнику порта, мы наконец оказались перед каютой посла.
Три коротких стука, и из-за двери раздалось сухое «войдите».
Я сглотнула, понимая, что сейчас и узнаю, обманул меня напарник насчет своей непричастности к заговору или нет. Через порог перешагивала вслед за Дьяром, и мое сердце при этом бешено колотилось. Я собралась, готовясь к любому исходу, и почувствовала, как внутри меня, с глубины, поднимается магия. Разносится с током крови по моим венам, начинает покалывать кончики пальцев, желая сорваться.
– Наконец-то! Я уже заждался, – произнес посол Калле, когда за моей спиной захлопнулась дверь каюты.
Меня как током ударило.
– Ты солгал… – Подспудно я ожидала предательства, но, как оказалось, все же была к нему не готова…
А потом моя рука, державшая цверга, разжалась. Но удара свертка об пол я уже не слышала. Сила, словно взбесившись, ринулась из меня, врезав ударной волной сразу во все стороны.
Эльфа, стоявшего ко мне лицом, отбросило на стол, перекувыркало через его крышку спиной вперед. Только подметки сапог в воздухе чиркнули. Но, судя по тому, как ушастый успел сгруппироваться, шею он при падении не повредил.
Дьяра приложило, швырнув об стену, вписав меж этажеркой и сундуком.
Но больше всего досталось небольшому окну, целыми в котором не остались даже реечки-шпросы, что соединяли меж собой отдельные маленькие квадратики стекол. Их вырвало с корнем, выбросив за борт.
Это длилось всего секунду, а потом сила ушла и я, пошатнувшись, едва сама не упала на колени среди разлетевшихся бумаг и перевернутых стульев. Взгляд зацепился за растекавшуюся на полу лужу чернил, рядом с которой лежало два кипенно-белых писчих пера. Одно из них начало намокать, вбирая в себя тушь, окрашиваясь в индиго.
А потом я почувствовала, как и по моему лицу что-то течет. Поднесла руку, провела ею над верхней губой, вытирая влагу, и увидела на пальцах кровь.
– Тиг… – напряженный голос Дьяра заставил повернуться к напарнику.
Я сжала кулаки.
– Предатель! Лжец! А я поверила, что ты не вин… – договорить я не успела.
Дьяр мгновенно оказался рядом, сжав меня в объятьях. Так крепко, что и не пошевелиться. И заговорил тихо, вкрадчиво, прямо на ухо.
– Тиг, я по-прежнему не виновен. Хочешь, поклянусь тебе на крови, если не веришь… Я не предатель. И не использовал тебя… Только прошу, успокойся. Пока твоя сила не выжгла тебя. Прошу…
Голос Дьяра звучал шепотом на ветру, но казался мне криком души. Он прижимал меня к себе. Отчаянно и нежно. Словно ему было важно не только меня успокоить, но и чтобы я знала: он не виновен.
– Тиг, посмотри на меня.
И я подняла голову. И под взглядом синих глаз я вдруг ощутила каждую клеточку своего тела. От пяток до самой макушки. Каждую частицу себя. И сердце вдруг застучало рвано, словно разнося по венам с током крови спокойствие.
– Однако, – раздалось сбоку.
Мы с Дьяром синхронно обернулись на звук и увидели поднимавшегося из-под защиты стола эльфа, у которого буквально на наших глазах на лбу набухала здоровенная шишка.
– Я, конечно, полагал, что меня должен посетить сбежавший из тюрьмы Дьярвир Йоран, но не думал, что встреча будет столь впечатляю… – он не договорил, осекшись, словно споткнулся. Даже изящную руку от своего высокого (правда, сейчас неравномерно) лба отнял. При этом таращился на меня в упор, и едва не своими острыми ушами как заяц не стриг. А потом все же ошарашенно полувопросительно выдохнул: – Тигиан Уикроу?
Теперь уже удивилась я. Откуда? Мы с Дьяром переглянулись. И это не укрылось от посла.
– Со времени нашей последней встречи на приеме в малом императорском дворце вы, крауфиня, слегка изменились… – Он выразительно прошелся взглядом по моему наряду.
Это задело. И я, выпрямившись, прищурилась, изогнув бровь и словно спрашивая: а вам нервов не многовато? А то могу и расшатать…
– И не только внешне, – заключил этот светловолосый, когда наши взгляды скрестились. – Раньше вы в открытую вызов не бросали. Впрочем, и магия у вас, по слухам, была иной.
– Неофициальные сплетни могут и не нести правды, – уклончиво ответила я.
– Да, но они точно не несут официального обмана, – произнес посол, кивнув на нас с Дьяром, стоявших в обнимку. Дескать, формально вы двое должны ненавидеть друг друга. Но что я вижу в действительности…
Напарник тоже умел читать между строк и слышать между слов. И поболее моего. Потому что тут же среагировал.
– Для публики и мы с вами, светлейший Донагский, шпионы, одного из которых выслали из страны, поскольку дипломаты неприкосновенны, другого посадили в тюрьму, как государственного преступника, замыслившего чуть ли не переворот. И меня интересует сейчас: тому, кто это задумал, важнее было первое или второе? Только, светлейший, прежде чем ответить на наш вопрос, я хотел бы спросить у Мола, хочет ли он сейчас узнать то, что может стоить ему в дальнейшем жизни?
С этими словами Дьяр обернулся к карлику. И не обнаружил цверга там, где я его нечаянно обронила. А подгорник уже успел выбраться из пеленок. И не только. Молох, как оказалось, вовсю хозяйничал, подобрав с пола кольцо и даже примерив его на свой большой палец, и любовался бликами солнца в гранях драгоценного камня в перстне. Вопрос Дьяра застал его как раз за этим занятием.
Цверг на миг замер, а потом, чуть повернув и подняв голову, посмотрел на нас снизу вверх и, выставив большой палец на манер «лайка», чтобы все видели, невозмутимо произнёс:
– Это я, пожалуй, возьму в качестве компенсации…
– Что это? – Остроухий неприязненно посмотрел на Молоха.
– Не что, а кто, – нахально усмехнулся цверг. – Твой сыночек, папочка.
