Монреале начал укладывать половину тамбуринчиков в старую холщовую сумку среди запасной одежды и прочего, что могло быть у молодого литейщика, ищущего работы. Амброз осторожно подвесил свой мешок к потолочной балке. Тейр спросил у Фьяметты:
– День прошел для вас удачно?
– Да, – ответила она весело. – Хотя делала я почти то же, что для батюшки. И, кажется, он будет пользоваться моей помощью, как подмастерья, хоть и не имеющего разрешения. – По ее тону Тейр не понял, довольна она или досадует. Но в ее глазах светилась сдержанная уверенность в себе. Он невольно улыбнулся ей в ответ, а она прошептала, прикрыв рот ладонью:
– Расщепить пергамент придумала я! Вспомнила, как батюшка расщеплял кожу, чтобы сделать потайной карман в своем кошеле.
Монреале взял последний тамбуринчик и рассеянно оглядел его.
– Каким благом было бы… Что, если бы каждый год Церковь собирала в книгу лучшие из новых найденных заклинаний и рассылала их копии во все епархии. Многие предпочли бы такую славу хранению своих секретов… Ну что же. Вот так. – Монреале завязал новую сумку Тейра. – Ты хочешь еще о чем-нибудь спросить?
О чем? Все же было так просто! А давящую внутри него тяжесть Монреале убрать не мог. Но кобольд же обещал, что он останется жив, если отправится к огню. Но чего стоит слово кобольда?
– Отче Монреале, могу ли я полагаться на слово демона?
– Что-о?! – Монреале в изумлении стремительно обернулся. – Какого демона?
– Кобольда. Мы их называем горными демонами. Я разговаривал с одним в руднике.
– А-а! – Монреале вздохнул с облегчением. – Не пугай меня так, малый. Кобольды не демоны.
– Правда?
– И совсем не похожи на них. Кобольды – и наяды, и дриады, и все им подобные – они… э… естественные сверхъестественные народцы. Так сказать. У каждого есть своя практическая магия, согласная его природе, но она врожденная, а не выученная. Никто из них не способен превзойти свою природу в отличие от мага-человека, объединяющего магию духовную и практическую. Отцы Церкви определили их как отдельное творение Божье, но не принадлежащее телу Христову, как люди, и не подвластное людям, как, например, лошади. Они просто… другие. В сравнении с людьми они живут очень долго, во всяком случае, некоторые, но они смертны. Касательно природы их душ существуют разные мнения и даже ереси, однако толком ничего не известно. Их создал Бог, и значит, у них есть назначение, но ведь Бог создал львов, и волков, и головных вшей. И мы не обязаны терпеть от них докуку. К счастью, духовная магия Церкви в случае нужды лишает силы их практическую магию. – Монреале заметно увлекся, и Тейр воспользовался этим.
– Но тогда, что такое демон?
– А!.. – Монреале запнулся и помрачнел. – Боюсь, демоны для нас почти то же, что турки. Наши братья. Демоны – человеческого происхождения, а потому их зло неизмеримо опаснее для нас, чем злокозненные шутки тихого народца.
Фьяметта посмотрела на него. От страха ее глаза сузились. От страха… перед чем? Тейр не осмеливался искать ответа.
– Но что такое демоны по-настоящему, отче?
Монреале беспокойно нахмурился:
– Фьяметта, пойми. Ты не должна обсуждать это без надлежащего духовного руководства, иначе ты можешь впасть в ересь или в заблуждение. Для тебя все должно быть очень ясным. Если ты будешь постигать магию, как надеешься, то перед тобой откроются… некие соблазны, неведомые непосвященным.
– Это имеет какое-то отношение к батюшке? – быстро спросила она.
– Увы, да. – Монреале помолчал. – Демоны – это призраки.
– Батюшка не демон!
– Пока нет, ты права. Но ему, возможно, угрожает опасность стать им. Видишь ли, души, получившие последнее отпущение грехов, отправляются к Богу. Некоторые чистые души возносятся к нему даже без отпущения. Но порой… почти всегда при внезапной безвременной кончине, причина которой – несчастный случай или убийство, дух не отлетает.
– Так говорил и батюшка.
– Да. Со временем большинство из них исчезает, подобно дыму под ветром, потерянные для человека и Бога. Или, во всяком случае, для человеческого зрения. Вот таких можно на время заключить в кольцо или иную материальную матрицу, питать и удерживать.
– Как удерживать?
– Такие ритуалы существуют в избытке. Причем действенные смешаны с множеством вздора, безобидного или ужасного. Грех создания кольца духов не только в том, что душе препятствуют вознестись к Богу, но и в этих ритуалах. Когда тщащийся стать магом верует, будто великие преступления даруют великую власть, он часто по-глупому путается и ошибается. Как, наверное, смеется Люцифер! Бесконечный гнусный вздор. Я ненавижу эту чушь. Когда дух перестают удерживать, он понемногу исчезает.
– Разве он не попадает в ад?
– Ад, как открыл нам Святой Августин, это не место. Это вечность. Что совсем не конец времени. Ад – здесь и сейчас. Как и рай. В определенном смысле. – Он заметил ошеломленные лица Тейра и Фьяметты и помахал рукой. – Но оставим это. Есть еще одна категория призраков. Иногда каким-то образом дух удерживает себя сам без тела, кольца или иного материального якоря. Некоторые становятся пожирателями греховности и питаются страхом, гневом, отчаянием – и тщатся побуждать к таким грехам, чтобы поддерживать себя. Некоторые выискивают колдуний и магов, чтобы соблазнить их, заручиться их помощью. Таково происхождение истинных демонов. Они, благодарение Богу, очень редки. Гораздо более редки, чем рассказы легковерных невежд внушают вам.
Монреале потер лицо, разглаживая глубокие складки тревоги.
– Однако, судя по вашему описанию, призрачная сила Просперо Бенефорте уже почти настолько велика. Создать временное тело даже из такой невесомой субстанции, как дым, было немалым свершением. А в руках Ферранте, порабощенный кольцом, получая в пищу, то, чем будут его кормить, он может стать ужасным.
– Батюшка не станет творить зла!
– Просперо Бенефорте был человеком. Очень неплохим человеком по людским меркам. Не отягощенным ленью и чревоугодием… ну, быть может, иногда уступал гордости и гневу. И алчности. Но все мы, даже лучшие из нас, в чем-нибудь да грешны. Возможно, некоторое время он будет противиться Ферранте. Но рано или поздно приманка жизни, во всяком случае продолжения существования в мире воли, может оказаться неотразимой. Я своими слабыми силами не сумел бы противостоять подобному соблазну и лишь уповал бы на Божье милосердие, моля о спасении.
Фьяметта сидела словно оледенев. Тейр понял, что она ищет, как избежать этого нового неожиданного ужаса.
– Он взывал к вам, – напомнила Фьяметта.
– Да, – признал Монреале. – Уповаю, он не назвал мое имя вместо Божьего. Я дам тебе особые молитвы, Фьяметта. А пока мы попробуем остановить Ферранте с помощью всех средств, дарованных нам Господом.
Аббат Монреале отвел Тейра на южную стену к месту далеко в стороне и от главных ворот, и от боковой двери. Чтобы добраться туда, им пришлось пройтись по крыше прачечной. Луны не было, а брат Амброз затемнил свой фонарь. Тейр прищурился, пытаясь взглядом проникнуть в глубь ближнего леса. Если он не сумеет разглядеть солдат, может, и они не сумеют разглядеть его.
