обязательно стал бы известен кое — кому, кому знать об этом было ни к чему, то у него были бы неприятности.
Она, как юрист с высшим образование, полученным на юридическом факультете Белорусского государственного университета, имеющая большой опыт работы в качестве адвоката, прекрасно понимала, что в действиях Адамова можно было с успехом усмотреть признаки преступления, предусмотренного статьей 430 УК Беларуси, как получение взятки.
«Молодец, парень! Нашел выход из положения, который устраивает всех».
Подумав так, она взяла бутылку и положила в сумочку.
Да, в сумочку. В отличие от многих женщин она всегда носила с собой сумочки, которые обычно называют сумки. Правда, не женские, а, скорее, хозяйственные, сделанные под женские. Это для того, чтобы туда могли поместиться, не только чисто женские прибамбасы, но и паспорт, удостоверение адвоката, запас чистой бумаги, пара — тройка шариковых ручек и другое, что могло понадобиться ей в процессе работы вне кабинета.
Поэтому все ее «сумочки» отличались хорошей вместимостью.
Вот в ней и «утонула» бутылка с темной жидкостью.
Не успела она проделать это, как сзади них остановилась автомашина с другими участниками следственного действия.
Из нее выскочил следователь Бурый и направился к Адамову.
— Что случилось? Почему Вы здесь остановились?
— Да, вот встретили знакомых. А теперь разъезжаемся.
Адамов повернулся в сторону водителя Мерседеса:
— Мы ведь уже разъезжаемся?
— Да, да. Конечно, — забормотал тот и метнулся, как стрекозёл (образное местное, непереводимое определение, — от автора), к своему «мерину». Еще несколько секунд и «немец» помчался по дороге в сторону от этих не понятных ментов.
Бурый посмотрел ему вслед и задумчиво заметил:
— Странные какие — то у тебя знакомые. Такое впечатление, что этот, — он махнул головой в сторону удаляющегося Мерседеса, — не очень — то был и рад Вашей встречи.
— Ну, что Вы Сергей Сергеевич. Очень даже рад. Это он от радости большой пришпорил своего скакуна.
— А! — Следователь недоверчиво посмотрел на опера. — Тебе виднее.
— Конечно. Недаром, ведь, еще незабвенный Владимир Семенович Высоцкий говаривал: Жираф большой, ему видней.
— Мне кажется, или я ошибаюсь. Но на жирафа ты точно не тянешь. Даже на годовалого.
Из салона Жигулей раздался жизнерадостный смех. Всех развеселил диалог следователя и опера.
— А ГАИ что тут делает?
— Проверку проводят. Рейд одним словом, — все тем же благожелательным тоном ответил Адамов. — Но они тоже уже уезжают.
При этом он многозначительно посмотрел на гаишников.
Те, в отличие от водителя Мерседеса молча сели в свою машину и поехали вслед за ним.
— И все-таки, по коням! — Скомандовал Бурый. — А то ведь так мы сегодня не объедем все точки, которые наметили. У нас их осталось еще две.
— Слушаюсь и повинуюсь.
Когда их Жигули медленно тронулись, Суворова тихонько спросила у Адамова:
— Вы действительно передадите эти документы и пистолеты начальнику ГОВД? И не жаль их? Все — таки коллеги.
— Какие они мне коллеги! — Возмутился Адамов. — Коррупционеры, жадные до денег и власти. Разве они могут быть моими коллегами. Вы представляете, что делают эти ублюдки, простите за грубое слово, на дорогах, встретив простых граждан? Беспредел, да и только!
— И все — таки Вы не ответили.
— Не поверите, но мне их не жаль, потому, как эти двое в форме замарали мундир сотрудника милиции. Теперь люди, глядя на них, будут думать, что и я такой же, как они. Ведь я тоже милиционер. А это так обидно. Поверьте мне на слово. Тот же водитель понимает только тогда, когда его бьют по морде, или платят деньги. При таком поведении он скоро нарвется на крупные неприятности. Или рассчитываться будет полжизни, или его прикопают тихо в каком — недалеком лесочке. А в отношении гаишников могу сказать, что не стану я связываться с начальником отдела. Начальник ГАИ мой хороший знакомый. Друг, можно сказать. Если все это выплывет, он на своем месте не усидит. А мне это надо? Поэтому я уже решил, что все отдам ему. Пусть сам решает, что с этим делать. У них во взводе итак не комплект. Не очень — то стремиться молодежь идти самостоятельно в службу, где постоянно и днем и ночью, и в снег, вьюгу, и в жару нужно патрулировать на дорогах. Это только со стороны им хорошо служится. А на самом деле тяжелая у них работа. И опасная. Вот и разбегаются люди. Поэтому не стану я наезжать на них. Кстати, в этом случае я поступаю по закону. Ведь я сообщаю о случившемся их непосредственному начальнику.
Суворова взглянула на Адамова совсем другими глазами, чем ранее. Даже зауважала этого парня, который повел себя при стрессовой ситуации, как настоящий милиционер защитник. И не прикрывался ни кем и ни чем. Просто делал свое дело.
И после все этого бедлама он остался человеком. Можно даже сказать Человеком с большой буквы. Думая не только о конкретном деле, но и о государственных делах в целом.
***
Проведя очередную проверку показаний обвиняемого Звягинцева в одном из военных городков, расположенных в городе, следователь устало спросил у Звягинцева:
— Остался еще один адрес, или мы что- то пропустили?
— Пока вспомнил все. Если что вспомню, скажу обязательно. Вы же меня знаете.
— Тогда показывай, куда нам ехать. И по домам. А то я что-то сегодня подустал.
И действительно выглядел Бурый, как выжатый лимон. Это, скорее всего от того, что все только присутствовали при проведении следственного действия. А он не только руководил и организовывал, но и оформлял протоколы, не надеясь на видеозапись, которую вел эксперт — криминалист.
И вот они в таком же порядке едут на очередной, как им кажется, последний на сегодня адрес.
Суворова тоже устала. Все — таки не девочка уже, шастать вслед за молодыми парнями, которым и до сорока было расти и расти.
Поэтому она безучастно смотрела на проносящиеся мимо виды города.
По предложению обвиняемого машины остановились около одного из пятиэтажных домов, но уже в другом военном городке.
Все, кроме водителя отдела УБОП, вышли из обеих автомашин.
— Куда следуем теперь? — Уже по привычке спросил следователь у Звягинцева.
Тот осмотрелся и указал кивком головы в сторону одного из подъездов.
— Туда. Этаж и квартиру я покажу.
Все участники следственного действия пошли следом за обвиняемым с конвоирами.
И вот на четвертом этаже Звягинцев остановился и указал рукой на дверь одной из квартир.
— Здесь мы напали на хозяйку и ее дочку.
Бурый подошел к двери и нажал на кнопку звонка.
За дверью раздался мелодичный звонок.
Через некоторое время из-за двери строгий женский
