глубоко, проходясь им по деснам и нёбу.
Движения каменной плоти внутри учащаются и теперь он трахает меня быстро и сильно. Так яростно, что начинает кружиться голова и низ живота сводит множеством спазмов.
– Нравится тебя сношать. Так ебать, чтобы визжала. Выйдешь за меня замуж, каждый день буду тебя трахать, – мне в рот, покусывая при этом нижнюю губу и продолжая насаживать меня на себя. Будто отбойным молотком работает.
– Это я тебя трахаю, Шам. Смирись с тем, что скоро не сможешь без меня расслабиться, – шепчу ему в губы и они растягиваются в оскале.
– Можешь называть это так.
Положив ладони мне на ягодицы, сильно сжимает и насаживает на себя с силой до упора. Так, что я хрипло стону от сладкой боли и кончаю, содрогаясь на нём.
– И что, ты никогда не полюбишь? – спрашиваю спустя полчаса, лёжа на его груди.
– Тебя?
– Нет… Ну, то есть, пусть не меня. Другую. Вообще. Кого-нибудь.
– Не думаю, что смогу дать тебе то, чего ты хотела бы. Не потому, что не хочу. Просто я не способен на это. Зато я способен на многое другое. Тебе понравится наш брак.
Отчего-то вдруг стало тошно. От его цинизма, от того, как мы, люди, обесценили сам понятие семьи.
– Вот я об этом и говорю. Ты не можешь любить, а другого мужчину я в своё сердце не пущу. Мы с тобой прячемся вместе уже две недели. Я знаю, что ты делаешь. Ты хочешь влюбить меня в себя, так? Чтобы я добровольно пошла с тобой на сделку и ты получил полцарства в придачу. Только я не настолько глупа, Шам.
– Мне плевать, что ты там себе доказываешь. Мне плевать даже, что ты ко мне чувствуешь. Ты мне принадлежишь, потому что я так решил. И другого тебе не дано. А попробуешь взбрыкнуть, я тебе шею сверну и в утиль отправлю. Ну или доберусь до твоего папаши и выпущу ему кишки. В общем, я найду как тебя прогнуть. Поняла?
Отстраняюсь, сажусь на постели к нему спиной.
– А я уже почти поверила, что ты обычный человек.
– А я тебя не обманывал. Ты сама обманулась и теперь дуешься на меня за это. Придётся смириться. Я буду хорошим мужем.
– Не будешь, Шамиль. Я на это не пойду. Даже если ты останешься единственным мужиком на земле, – хватаю халат, ухожу в душ, по пути пиная всё, что попадается под ноги.
– Тогда тебя получит Самсонов. Хочешь к нему?
Захлопываю за собой дверь, прижимаюсь к стене. А ведь он прав. Либо Хаджиев. Либо Самсонов. Богатый у меня выбор. Подружки обзавидуются.
ГЛАВА 39
– Алло? – слышу голос отца и закрываю глаза, сдерживая слёзы. Сегодня почему-то зверски грустно. Может это ПМС, а может что-то другое, но мне жутко хочется услышать единственного родного человека. Хотя бы пару минут.
– Привет, пап.
– Лера? Ты где? Куда этот ублюдок тебя уволок?! – в голосе отца я слышу что-то похожее на тревогу. А ещё его тон сочится разочарованием. Ну, конечно. – И зачем ты к нему побежала, мм?
– Пап, я ненадолго звоню. Просто сказать, что со мной всё в порядке. Ну, это на случай, если ты правда волновался. А ещё передай Самсонову, что я лучше за Хаджиева замуж выйду, чем за него. Этот мне хотя бы не омерзителен.
– Лера…
– И не пытайся отследить звонок, я симку сейчас же выброшу.
– Дочь… – его примирительный тон заставляет меня замолчать и смахнуть слезу.
– Что? Что ты хочешь мне сказать, папа? Что я тупая овца и делаю всё неправильно? Что я должна выйти замуж за твоего дружка, чтобы твои миллионы не достались кому-то левому? Что из этого ты хочешь мне сказать? – заставляю себя притормозить, чтобы не сорваться на истерику. Не дождутся.
– Я хочу сказать, что люблю тебя, дочь. Что бы там ни было между нами, я всё равно люблю тебя. Ты останешься моей крохой навсегда, Лер. Моей маленькой Леркой, которой мне так не хватает все эти годы…
Я отчётливо улавливаю в его голосе грусть и крепко сжимаю челюсти, чтобы не разреветься.
– Пока, пап. Не ищи меня, пожалуйста, – отключаю телефон, достаю сим-карту и выбрасываю её в воду. И наконец, даю волю слезам.
Он приближается сзади. Прижимает меня к перилам моста, склоняется к уху и, щекоча кожу своим дыханием, тихо произносит:
– Хочешь вернуться к нему?
– Нет, не хочу, – кусаю губы, чтобы не проболтаться, что лгу сейчас. Я хочу к отцу. Безумно хочу. Но там Самсонов, а здесь Хаджиев. Эти двое ведь не оставят нас в покое.
– Ложь. Ты врёшь. Ещё как хочешь. И поэтому должна сделать выбор. Выходи за меня и я защищу тебя от Самсона.
– Каким образом? Убьёшь его?
– Нет. Войду в клан и объединю силы твоего и моего отцов. Никакая шушара не сможет попереть против этих двоих. Даже твой женишок. Я получу власть и деньги, ты получишь свободу. Если захочешь жить отдельно – не вопрос. Но для начала мы должны убедить всех, что брак настоящий. Только так меня примут в клан, а твой отец перестанет воевать. Все будут в шоколаде, а ты сможешь продолжить свою карьеру.
– Что? Какой ещё клан? – поворачиваюсь к нему и наши лица оказываются слишком близко. Он склоняется ещё ниже, касается своими губами моих искусанных.
– Клан – это некое сообщество, объединяющее несколько очень влиятельных семей. Во главе которого находится мой отец. Если я приведу к ним и твоего отца, клан станет ещё могущественнее.
Отстраняюсь от него, потому что так путаются мысли. А Хаджиев удерживает меня, не давая сбежать. Его дыхание на моих губах и кругом голова. Знаю, зачем он всё это делает, но я обманываться рада и ничего с собой не поделать.
– Клан… очередная ловушка?
– Просто доверься мне и получишь то, чего так жаждешь.
Его голос не успокаивает. Внизу живота собирается уже такое знакомое тепло, что я даже не сразу могу ухватиться за нить нашего разговора.
– Отпусти, – отталкиваю его, Хаджиев отступает.
– Я дам тебе время подумать. Мы ведь никуда не торопимся, правда? Но не забывай, что мы всё ещё в бегах. Однажды люди твоего отца или Самсона найдут нас. Я со своими людьми не смогу сдерживать их вечно. Как я уже говорил, люди – ценный и дорогой ресурс. Мне этого ресурса пока не хватает. И если нас найдут, тебя уже никто ни о чём не спросит.
– Я подумаю, – отвечаю
