Семья — вот что у меня на первом месте вот уже много лет. Мои родные, любимые, самые дорогие в мире люди. Так есть и будет всегда. Вернее было, до того самого рокового дня, который перевернул мою устоявшуюся, размеренную и счастливую жизнь с ног на голову. Показал, в какой иллюзии я жила все эти годы, какой глупой и недальновидной была, когда растворилась в муже без остатка, позволив ему считать меня всего лишь удобным приложением к интерьеру. Почти, как мебель. Кресло, которое уже старое и не модное, но выкинуть жалко, потому что к нему привыкла задница.
Я ждала его из армии. Потом ждала, пока он сделает мне предложение. Затем ждала, когда он будет готов к детям. И ни разу ни слова возражения. Я боготворила этого человека, слушала его, открыв рот, как наивная дурочка. Он был моим кумиром.
Четырнадцать лет.
Я подарила ему четырнадцать лет своей жизни.
Абсолютно и безоговорочно посвятила себя семье.
И что в итоге? Располневшая, с розовым киселём вместо мозгов, без работы, полностью зависима от предателя. Поистине жалкое зрелище. Ненавидел ли меня кто-нибудь больше, чем я сама?
Я так любила его, так боготворила… А теперь тону в вязкой вонючей тине, захлёбываясь его жестокостью и цинизмом. Смогу ли я забыть всё это, если он приползёт на коленях и станет молить о прощении?
глава 1— Слав, ну ты чего так рано уходишь? Ещё же только семь утра, — я стояла у мужа над душой, пока тот надевал пальто.
— Работы много сегодня. Нужно подготовить один объект к сдаче, документы, сметы и прочую хрень. Бюрократия, мать её, — взял из моих рук недоеденный бутерброд и, откусив большой кусок, чмокнул меня в щёку. — Вечером не жди, буду поздно.
— Подожди, я же ещё тебе обед приготовила!
— Нинуль, уймись. Я в кафе поем, — щёлкнул меня по носу и скрылся за дверью.
Вздохнула и побежала к окну, чтобы проводить его взглядом, как делала каждое утро. Казалось бы, можно найти занятие и поразумней, в тридцать четыре годика-то, но куда там. Я же помешана на своём муже, как малолетка.
Слава уже у машины взглянул на наши окна, помахал мне рукой — старая добрая традиция.
— Мамуль, а где папа опять? — спросила за завтраком дочь, откусывая от хрустящего тоста.
— Как где, на работе, где же ещё ему быть? — я подвинула тарелку с кашей Кириллу, на что тот недовольно накуксился.
— Фууу! Опять каша! — Яна отзеркалила действие брата, а я закатила глаза.
— Так, не начинайте! Каша полезная. А колбаса, которую вы так любите — гадость. Питаться нужно правильно и помните…
— … мы то, что мы едим, — закончила за меня Яна и фыркнула. — Но колбаса всё равно вкуснее!
Я улыбнулась. Надо же, как могут быть дети похожи на одного родителя и ничего не заиметь от другого. Оба моих цветочка были точной копией своего отца. Характер, повадки, внешность. Варламов даже иногда подшучивал надо мной, мол, от любовницы детей родил. И я бы, наверное, даже поверила, если бы не знала, что он никогда меня не предаст.
— Мам, а можно я сегодня в школу не пойду? — заканючил Кирюша, впрочем, как и всегда.
— Не пойдешь в школу — останешься тупым дураком! — ответила ему Яна, за что я вознаградила её осуждающим взглядом. — Что, мам? Ты сама говорила, что в школу нужно ходить, чтобы стать умными.
— Да, но твой брат не дурак. Всё, собирайтесь в школу. Бегом!
— А Янка двойку на прошлой неделе получила! — пошёл в наступление сын и я засмеялась.
— Знаю, я видела её дневник. Встали и пошли к машине, повторять не буду!
*****
— Даааа, подруга, — Юлька покачала головой, глядя полными ужаса глазами на мою талию. — Ну ты разжирела.
Вот от кого от кого, а от неё это слышать было смешно.
— И это мне говорит девушка, под которой ломаются весы, — парировала я, немного оскорбившись замечанием лучшей подруги.
А вот Юльке, как с гуся вода — наплевать с высокой башни, кто там и что говорит. Она лишь пожала плечами и открыла меню.
— Начнём с того, что я таки уже не девушка, а женщина, хотя за комплимент спасибо. Да и у меня телосложение такое. Я всегда пухляшом была. А тебя помню стройной красоткой. Нарастила бока, имей смелость признаться. О, я вот эту пироженку буду! А ты что?
Я покачала головой, отодвигая меню. И за что я дружу с этой стервой, напомните мне кто-нибудь?
— Накормила, спасибо.
— Да ладно тебе, не гунди. Уж лучше я тебе правду скажу, чем муж. Поверь, с его уст это будет намного обиднее.
В чём-то она, конечно, права. Мой Славка весь из себя красавец, представительный и до ужаса сексуальный мужчина. А я вот что-то запустила себя… Действительно будет до ужаса неловко, если он мне об этом скажет.
— Что, так сильно заметно, да? — глотнула воды, но желудок так просто не обманешь, а я с утра ещё ничего не ела.
— Ага… Я тебя месяц всего не видела, а ты уже как колобок, — огромный, жирный минус Юльки — она всегда преувеличивает и раздувает из мухи слона.
Да, я немного поправилась, но не так критично, как рассказывает подруга. Две недельки на овощах и всё вернётся на круги своя. Правда, соблюдать диету, когда ты мама двоих детишек-сладкоежек — нелегко. Да и Слава приходит поздно, а я привыкла ужинать вместе с ним.
— Скажешь тоже… Пару кило всего набрала. Это ты своим требовательным взглядом зацепилась, а муж меня любит такой, какая я есть, — вздёрнула подбородок, победно взирая на Юльку.
— Смотри, мать, пойдёт твой любящий налево и не заметишь, как семейная крепость в руины превратится. Они же такие, сволочи, всё бы им молодую да красивую, а как жена чуть подурнеет, так сразу же в утиль её, а любовницу себе под бочок. Светку Зайцеву помнишь? Так вот её мужик-то бросил с тремя детьми. Говорит, мол, другую полюбил, двадцатипятилетнюю. Ушёл и алименты не платит, а Светка на двух работах вкалывает, — и тут, как говорится, Остапа понесло.
Киселёва — знатная мужененавистница. С тех пор, как ее муженек сбежал куда-то заграницу, оставив Юльку одну с ипотекой и кредитом на машину (на которой он, собственно, и сбежал), она начала презирать всех особей мужского пола, начиная с восемнадцатилетнего возраста.
— Не говори глупостей. Мой Славка никогда меня не предаст. Мы с ним с юных лет вместе. Семья у нас. Он не из тех, кто всё это променяет на какую-то девицу, будь она хоть трижды стройная и распрекрасная.
Юля саркастически хмыкнула, но в дискуссию ударяться не стала, и за то спасибо.
— Ой, ладно! Давай выпьем, что ли? Не виделись целый месяц! Рассказывай, что там у тебя нового?
