и восьмидесятилетнему мужчине.
– Убеждён, что отдых на море особенно полезен людям старшего возраста. Санаторий на этой земле смотрелся бы куда лучше, но это во мне говорит старик с болячками. Собственнику земли виднее. Когда мы жили в единой стране, здесь находилась база отдыха «Прибой». Песок на пляже был самый обыкновенный, а корпуса зданий похожими на больничные. О душе в Советском союзе заботились лучше, чем о теле.
Михаил теребил нижнюю губу большим и указательным пальцами. Это навело Андрея на мысль, что он забыл принести салфетки.
– Тогда жилось лучше?
– Объективный ответ за давностью лет дать не смогу. В молодости всё кажется лучше. Могу сказать одно – я скучаю по этой стране.
Михаил покрутил обручальное кольцо. Долил вина в бокалы. На этот раз вкус оказался другим – смесь горького шоколада, чернослива и ванили.
– В прошлом году у моей жены обнаружили рак костного мозга. Избавлю вас от подробностей. Человеческое тело, в отличие от души, бренно. Мы умираем от болезней, а не от старости. – Казалось, он уверял в этом сам себя. – Смерти от старости не бывает. Организм изнашивается и приходит недуг. Ни в одном заключении о смерти вы не найдёте записи «умер от старости».
Андрей отложил кусок сыра, который намеревался скушать. Заключение о смерти жены он не читал. В её гибели виновата не старость.
– Мне очень жаль.
– На такой стадии развития болезни врачи могли предложить разве что номер телефона похоронного бюро со скидкой. Раковые клетки пожирали мою жену изнутри со скоростью гончей, бегущей за испуганным кроликом. Что бы сделали на моём месте, Андрей?
Он не понял, что от него требовалось сказать, поэтому выбрал нейтральный ответ:
– Если операция бесполезна, я постарался бы окружить жену заботой в её последние дни… – до него вдруг дошло. – Вы это и сделали!
– Мы выручили за однокомнатную квартиру в Смоленске два миллиона рублей. Негусто, если учесть, что оба работали с молодых ногтей. Единственный сын давно живёт в Германии. Завёл там семью. В Россию возвращаться не думает. Всё общение с ним сводится к открытке на Новый год, которую нам кидают в почтовый ящик. Мы плохо его воспитали.
– Вы строги к себе.
– О, нет. Наш сын вырос настоящим Фомой, не помнящим родства. Мы заслуженно лишили его наследства. Гореть мне в аду, если Господь рассудит иначе.
– Где же вы собираетесь жить, когда…когда это случится?
– Тот же вопрос задавала мне Зина. Её это мучило. Я, как и положено, уходил от ответа или превращал его в шутку. Вам я отвечу так – на койку в хостеле денег мне хватит лет до ста. Понятно, что столько я не проживу.
– Вы сильный человек.
– Мы приехали сюда в мае. Застали цветущую сирень. Незабываемое благоухание бутонов. А платан? Знаете, как душисто пахнет цветущий платан?! Непременно вернитесь сюда в конце весны. Пикники под тенью платана ни с чем несравнимое удовольствие.
– Могу представить, – Андрей вращал ножку пустого бокала. Михаил неправильно истрактовал его жест и потянулся к бутылке из тёмного стекла.
– Жене с юности нравилось готовить. Особенно возиться с тестом. Поразительно, как нам обоим удалось не располнеть с таким хобби.
– Она пекарь от Бога.
– Это правда, – Михаил протянул ему наполненный бокал. – Я знал, что до конца лета она не доживёт. Каждый подаренный нам день мы гуляли по побережью, пили вино, пекли пироги и вспоминали молодость. Иногда случались кризисы. Грёбаный рак неумолимо брал своё. Она засовывала ладонь в рот, чтобы я не слышал страдальческие мычания. Но я слышал. Мы ведь спали в одной кровати. Морфий облегчал страдания, как леденец с ментолом спасает от боли в горле. Святая ложь. Хочется верить, что последнее лето получилось счастливым для нас обоих.
Андрей напрягся.
– Почему вы говорите в прошедшем времени?
– Сегодня днём моя Зиночка умерла.
– Ох…
– Живой до больницы её не довезли. Упала в обморок на кухне. Я сразу вызвал скорую помощь. Жалею, что не успел с ней попрощаться.
– У меня нет слов.
– Спасибо, что выслушали. Часть сбережений ещё со мной. После кремации я развею пепел жены над морем и вернусь в Смоленск. Она хотела, чтобы я жил. Устроюсь на полставки сторожем в детский сад. Буду подметать дорожки, убирать снег, да читать книги как Фёдор, пока позволяет зрение. Вполне достойное завершение пути.
– Чем я могу помочь?
Михаил прокашлялся. На дряблых щеках от выпитого проступила краска.
– Вам понравилось вино?
– Да, очень вкусное.
– Полезно при малокровии и атеросклерозе. Раньше вкус вина был другим. В восьмидесятые годы виноградные лозы состарились, выпуск напитка прекратился. Возобновился лишь в начале двухтысячных. Нынешний виноград возделывается в иной почве, отсюда и другой вкус. И всё же оно прекрасно. Как любимая женщина. Знаете, за сорок лет я ни разу не изменил жене. Можете называть меня старомодным.
– У вас сильная воля.
– Некоторые называют это глупостью, – опираясь на колени, Михаил поднялся с дивана. – Спасибо, что уделили время. Примите корзину с кексами в подарок. Зинаида пекла их для Софьи. Для всех живущих в кемпинге. Софья приболела, её мать взяла всего несколько штук. Не хотелось бы их выбрасывать. Это последнее, что Зина успела приготовить.
– Чашка кофе и пара кексов – отличное начало дня. Благодарю вас. Жаль, что я приехал так поздно и не смог провести с вами больше времени.
Прислонившись к перилам веранды, Андрей смотрел вслед уходящему старику. Спускающийся с холма ветер обдувал разгорячённое лицо. Наступила пора вечернего бриза и нисходящие потоки воздуха утихомирили морскую поверхность.
Вселенская усталость давила на плечи. Голова приятно гудела. Чтобы добраться до дивана, сил хватит.
Заснуть с чистой совестью, не сделав важного дела, он не сможет. В домике Эльзы горела лампа. София больна, а он и не знал. Проклятый эгоист.
Перерыл все шкафы на кухне, так и не обнаружив жвачки. Зато нашёл в хрустальной вазочке твёрдое как камень мятное драже. Чуть не сломал зубы, пытаясь его раскусить. Больше перебить запах перегара было нечем.
С каждым пройденным шагом уверенность уходила в песок. Дедушка Фрейд защитил бы на его скрытых, так не вовремя проявляющихся комплексах, диссертацию.
Стук в дверь и томительное ожидание. Жалкая попытка держать спину прямой. Звук знакомых шагов по коридору. И наконец, его голос доносится до собственных ушей из другого конца галактики:
– Здравствуй.
– Здравствуй. – Его визит смутил её. Она не ждала гостей.
Спортивная майка оголяла хрупкие плечи. Обтягивающие леггинсы подчёркивали узость бёдер. Он с трудом оторвал взгляд от прелестей фигуры. После смерти жены он не знал близости.
– Выглядишь потрясающе, – сказал он, осмелившись
