посмотреть ей в глаза, мгновенно унёсшие его в райские кущи.
– Спасибо.
Она надела шлёпанцы и вышла на веранду.
– Извини, Софья недавно заснула. Детский парацетамол помог сбить жар, сейчас ей лучше.
– Что с ней?
– Похоже на грипп. Не знаю, как мы поедем в субботу. Ты чем-то взволнован?
– У Михаила сегодня умерла жена.
Эльза ахнула, прижав руку к раскрытому рту.
– Какое несчастье. Как он? Ты его видел?
– Он отнёсся к смерти жены стоически. – Андрей не знал, куда деть руки. В итоге спрятал их за спину. – Ты знала, что он продал жильё, чтобы привезти её сюда? Смелый поступок любящего человека.
– Мы не так часто общались. Я этого не знала. Как мило. Но где же он будет жить?
– Мир не без добрых людей, – второй раз за день повторил Андрей. Он не имел в виду себя, просто верил в эту фразу. – Эльза, я пришёл не только за тем, чтобы сообщить тебе плохую новость.
– Да?
– Я хочу пригласить тебя на свидание.
Земля не разверзлась под ногами. Небо не раскололось пополам.
– Тебя и Софью, – поправился он. – Прости, дотянул. Надо было сделать это ещё у костра. Или на следующее утро. Ты согласна пойти со мной на свидание?
– Андрей, – она впервые произнесла вслух его имя. – В субботу нас здесь не будет.
– Как насчёт послезавтра? Четверг счастливый день.
Эльза нахмурила брови.
– Ты не слышишь меня.
– Ты мне безумно нравишься. И…, – он одёрнул себя. Говорить про чувства слишком рано. Она может посчитать его ветреным.
– Я в первую очередь мать. Курортный роман не для меня. Ты легко найдёшь девушку для развлечений, стоит только зайти в интернет.
– Мне нужна ты.
– Зачем тебе сдалась хромая утка, как я? Да ещё и с ребёнком. Из жалости?
– Не говори ерунды.
– Извини. Я…ты хороший. Одна часть меня хочет сказать тебе «да».
– А другая?
– Она боится сближаться с кем-либо. Считает, что все мужчины садисты.
– Это как-то связано с отцом Софьи?
Она кивнула.
– И с моей хромотой.
Андрей сложил дважды два.
– Ты права. У тебя нет оснований доверять мне. Я не богат. У меня нет постоянной работы. И я не могу сказать, что хорошо разбираюсь в людях. Мою жену убили, когда она занималась этим с любовником. – Уверенность вернулась к нему, голос приобрёл прежнюю твёрдость. – И вот я встречаю тебя. Загадочную девушку с самыми красивыми глазами на свете. Влюбляюсь, как старшеклассник. День и ночью думаю только о тебе. Ловлю каждый взгляд.
– Ты смущаешь меня.
– Я говорю правду. Чем ближе день твоего отъезда, тем неспокойнее моя душа. Я утешаю себя, что мы живём не на разных планетах. Что я устал от Москвы и готов перебраться в Екатеринбург ради тебя.
– Я скучная. Ты быстро разочаруешься во мне.
– Не отталкивай меня, Эльза.
– У меня одна нога короче другой. Я уродина!
– Ты очень красива.
– Я…я…, – она хватала ртом воздух, ловя разбежавшиеся в голове мысли, – мне нужно проверить дочь. Пожалуйста, уходи.
– Как мне узнать о твоём решении?
– Никак. Прошу тебя. Пожалуйста, уходи.
Она разнервничалась. Длинные ресницы безостановочно хлопали.
– Хорошо. Я понимаю, тебе нужно время. Суббота через три дня. Ты не оставишь мне свой номер телефона?
– Лучше оставь свой.
Это больше, чем ничего, подумал он, записывая цифры на попавшийся под руку листок. У него не осталось вопросов. Мяч находился на её стороне поля.
– Я буду в своём бунгало, – напоследок сказал он. – Спокойной ночи, Эльза. Надеюсь, Софья быстро поправится.
Она заперла дверь. В гостиной погас свет. Он несколько раз оборачивался на ходу, вглядываясь в темноту оконных отверстий. Так и не понял, смотрела она на него из-за штор или воображение играло с ним злую шутку.
7
В неприлично грязном подвале шныряли крысы. Горбун слышал топот коротких лап. Это был их дом, а он чужак, пробиравшийся через инженерные сети к логову Счастливчика. На потолке темнели жёлтые разводы. Прелый воздух отравлял и без того прокуренные лёгкие. Шум спускаемых под землю нечистот заглушал мысли.
Пригнувшись до боли в спине, он полз по узкому проходу вдоль горячей трубы, стараясь не задеть её головой. С облезлой поверхности свисали капли конденсата.
Подвал упирался в низкую дверь из цельного куска металла. Глазок в двери отсутствовал. Постучал, как условились – два раза быстро и один медленно. Звук отпираемого засова вынудил отступить на шаг назад.
– Добро пожаловать в мою нору!
Счастливчик пропустил Горбуна в тускло освещённое жилище. Менее уютное помещение ещё надо было поискать. Единственный источник света – покрытая копотью лампочка. Бетонный пол крошился от перманентной влажности. Неровные стены покрыты зловещим грибком, норовящим забраться за воротник при неосторожном прикосновении. Из цементного пятна торчал водопроводный кран. Ни о какой канализации речи идти не могло. В подставленном под кран ведре плавала мутная жижа. Поверх железной кровати брошен свалявшийся ватный матрас.
Убогость клетки скрашивала размещённая на стенах коллекция поблёкших эротических постеров из журнала «Невская клубничка». От вида обнажённых женских грудей разбегались глаза.
Горбун перешагнул через штангу, ища место, куда приземлить свой зад.
– Садись на стул, – Счастливчик кивком указал на пластмассовый стул, почти наверняка украденный из летнего кафе. – Я сейчас закончу тренировку.
Он несколько раз быстро ударил по напольной боксёрской груше. Повинуясь законам физики, спортивный снаряд отклонился в противоположную сторону и вернулся в исходное положение. Горбун не обладал и половиной его силы.
По газете «Комсомольская правда» (выпуск номер семнадцать за текущий год) пробежал таракан. Из-под желтеющих страниц торчал поршень шприца. На сгибах рук следы от уколов у Счастливчика отсутствовали. Куда он делал смертоносные инъекции? В ноги? В пах? Не опасно ли находиться в этой бетонной коробке с неуравновешенным наркоманом? Это же грёбаная душегубка.
– Ты закончил?
Счастливчик вытер подмышки носовым платком. Тут же высморкался в него.
– Готов убить за сигарету.
– Могу предложить «Кэмэл».
– Без фильтра?
– Я тебе не табачный киоск, – Горбун смёл со стола упаковки от плавленых сырков и лапши быстрого приготовления. Развернул ватман, извлечённый из внутреннего кармана твидового пиджака (потел в нём как свинья, терпя неудобство ради вместительных карманов; предпочитал ценные вещи носить ближе к телу). Склонился над девственной поверхностью, вертя между пальцев карандаши серого и голубого цвета.
– Выбирать не из чего.
Горбун выложил пачку сигарет на стол.
– Что-то я не заметил здесь вентиляции.
Его таланта хватило на несколько ровных линий. Он чертил квадраты, проставлял надписи, обозначал границы.
– Достаточно того, что мы дышим. – Водянистые глаза Счастливчика следили
