class="p1">– Точно! Твоя бабуля, а вернее, прабабушка, когда-то завещала тебе не то, что ты ожидала, так?
– Не с этой бабули, Мильфей! – детектив сердито засопела.
– Мне кажется, Макс, в такой располагающей обстановке и без свидетелей мы вполне можем обойтись именами, – заметил Жерар.
– Ещё чего!
– Ладно, давай продолжу. Ты сказала, что прабабушка Сюзон, сама того не желая, прокляла тебя. Хочешь, я скажу, как? Она сказала, что счастливая жизнь тебя ждёт только при определённых условиях. Думаю, их три. И первые два я знаю.
– Откуда два? – возмущённо вскричала Макс.
– Первое – ты будешь счастлива, когда достанешь старинную посуду для кого-то определённого, – Жерар показал сжатую в кулак руку и медленно отогнул большой палец. – Второе: ты выйдешь замуж, когда перестанешь ловить букеты. Осталось узнать, что ещё напророчила тебе твоя любимая прабабушка.
– А зачем тебе? Не вижу, чтобы в тебе что-то там вспыхнуло, чтобы ты, к примеру, хотел жениться, – выпалила Макс.
– То есть ты не отрицаешь того, что я сказал? Я угадал, да?
– Да тебе Ролан всё небось выложил, – возмутилась детектив. – Он тебе и ключ дал, чтобы ты в мою квартиру спать завалился. И обязанность за мной приглядывать придумал.
– Ключ я стащил сам, – сознался Жерар. – Твой Ролан лучше, чем ты думаешь.
– Я о нём хорошо думаю. Я плохо думаю о тебе, – сказала Макс.
– Ну вот опять, Макс. Послушай! Я на твой сервиз не претендую, не говоря уже о букетах. Мне просто хочется показать тебе другую жизнь. Не такую, как у тебя.
– А чем тебе моя не угодила? – тут же насупилась Макс. – Между прочим, я тебя в неё лезть не просила.
– Ну так и я не просил вытаскивать меня из маленькой уютной кутузки, чего уж там, – рассмеялся Жерар. – Твоя жизнь состоит всего из двух вещей: работа и дом. Причем дома в ней мало, несмотря на то, что офис у тебя прямо в квартире. Ты этим домом не занимаешься, не пытаешься обустроить. Ролану тяжело прибираться, а тебе и дела нет. Теперь – работа. Ты ушла из полиции, но не пришла ни к чему лучше частного сыска, в котором не так уж сильна.
– Да я пятьдесят собачонок нашла с тех пор, как стала частным детективом. Ну ладно, сорок… пять. А блудливых кобелей в человеческом облике так и вовсе штук сто изловила.
– Вот! Это-то и плохо. Ты видишь только плохое.
– Ну хорошо. Собачонки иногда бывают довольно милые, – нехотя призналась Макс, незаметно почёсывая старый рубец от укуса маленькой, но злобной собаки помпонской породы.
– Макс, люди тоже бывают милые, – заверил Жерар.
– Я в последнее время их не вижу. Вернее, сегодня видела одного мальчишку – но боюсь, его там, в этой семейке уродцев, испортят.
И тут Мильфей её удивил, выдав:
– Это хорошая семья. Крепкая.
– С чего… Ты что, их не видел? Ты на них как-то не так смотрел, что ли? – Макс даже с трудом подбирала связные слова.
– Ты видишь их пороки. Видишь их измены, извращённые вкусы, их ссоры и раздражение друг другом, их избалованность и капризность. А я вижу, что они собрались в доме и не расходятся, пока не найдут их матушку.
– Конечно! Они не рыщут по городу, а поручили это мне. За деньги. И на кону у них завещание, а не что-нибудь там, и завещание жирное, с хорошими кусками каждому.
– Они не рыщут сами, потому что не умеют и поручили это дело специалисту. Видишь, с полицией у них любви не случилось, и они обратились к тебе.
– Я не верю, что Соврю могут быть хоть в чем-то порядочными и хорошими. Если человек плохой и гнилой – он целиком гнилой, а не с одного бочка, как яблоко.
– Ты неправа, Макс, – улыбнулся Жерар. – В большинстве своём каждый человек совмещает в себе и хорошее, и плохое, причем хорошего в итоге оказывается больше. Ты просто слишком мало знаешь это семейство. И в то же время считываешь только те знаки, которые тебе хорошо знакомы, игнорируя другие. Ты плохой чтец по лицам.
– Ты знаешь эту гнусную семейку ещё меньше!
– Да, это так. Но разве в первый свой визит к ним ты увидела всё только плохое? Я-то хорошо читаю лица, а вот ты как-то не очень, если не заметила ничего положительного в каждом из них. Попробуй взять любого и назвать одну отрицательную черту. К примеру, пусть это будет глава семьи: Жильбер Соврю.
– Похотливый свин, – тут же припечатала красавца Макс.
– А теперь назови для него же две положительных черты.
– Почему две?
– Если сможешь, значит, он только подгнил с бочка, – засмеялся Жерар.
– Ну… Да нет в нём ничего положительного! – возмущённо заявила Макс.
– Точно?
Она задумалась. Вспомнился звонок Жильбера в её агентство несколько дней назад. Это ведь произошло до того, как в Соврю-мэнор он пожирал её жадными глазами. Позвонил, и в голосе была искренняя тревога. Пришёл, и никаких гадостей не говорил – как, например, это делал его брат Гаспар.
– Ну ладно, он точно переживает за мать. Похоже, он её любит. Но что ещё, я и представить не могу. Сына он, кажется, возненавидел и выгнал из дома, даже фото его сжёг. Жене изменяет. На дочку ему плевать. Приёмную сестру пытался изнасиловать. Что хорошего может быть в таком типе?
– Ты заметила, что в отсутствие Орабель дом полон? Что слуги достаточно спокойны, никто не спешит взять расчёт, домочадцы на своих местах? И все, кто там гостит, не спешат разъезжаться? – спросил Жерар. – Что до жены, сестры… Ты же не знаешь всех обстоятельств. Брюно тебе вряд ли поведал о том, что происходит в доме, вряд ли дворецкий будет проветривать скелеты из хозяйских шкафов даже перед тобой, мадемуазель детектив. Итого: он поддерживает в семье мир и любит свою мать.
– Эти качества не перевешивают тот недостаток, что Жильбер – натуральная скотина, – сказала Макс.
– Это не делают его безнадёжной скотиной, – парировал Жерар. – Ну хорошо, а Кати? Армина? Рузанна?
– Про Рузанну и её дочерей я не могу сказать плохого – разве что плохо смотрят за молоденькой
