Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
экипаж, перед окнами толпился народ. В комнате барышни перед зеркалом дама в окружении служанок убирала бледную, неподвижную Марью Кириловну. Голова клонилась под тяжестью бриллиантов, девушка слегка вздрагивала от неосторожных уколов, но не проронила ни звука, глядя в марево зеркала.
— Скоро ли? — раздался у дверей голос Кирила Петровича.
— Сию минуту, — отвечала дама. — Марья Кириловна, встаньте, посмотритесь, хорошо ли?
Невеста поднялась и только тут обратила внимание на саженье. Переданное накануне женихом украшение закрыло собой декольте. Крупные ажурные золотые бусины и медальоны с образами святых не только укрывали девичью грудь, но придавали успокоения. И всё же невеста, поддавшись внезапному чувству, решительно избавилась от них — сняла и бросила на туалетный столик. Марье Кириловне показалось, что если бы не это злосчастное украшение, то они с Владимиром были уже вместе и далеко. Перед глазами встала картина замешательства Дубровского, когда он услышал от неё о саженье, и как их разговор стал иным.
Дама решила было настоять и вернуть украшение, но тут снова зазвучал суровый голос Троекурова:
— Так скоро ли?
И женщина, раз ей не было дано непременных указаний на этот счёт, решила не испытывать терпение всесильного барина. Маша накинула пелерину из горностая. Белый в крапинках мех скрыл плечи и грудь невесты.
II
Наконец двери комнаты отворились.
— Невеста готова, — сказала дама Кирилу Петровичу. — Прикажите садиться в карету.
— С богом! — отвечал Кирила Петрович и взял со стола образ.
— Подойди ко мне, Маша, — сказал он ей едва дрогнувшим голосом, — благословляю тебя…
Дочь в ответ упала ему в ноги и зарыдала.
— Папенька… папенька… — твердила она в слезах, и голос её замирал.
Кирила Петрович поспешил благословить. Девушку почти отнесли в карету. С ней села посажёная мать и одна из служанок. Все поехали в церковь.
У крыльца храма их уже ожидал жених. Князь вышел навстречу суженой и был поражён её бледностью и отстранённым видом.
Марья Кириловна даже не взглянула на него. Хотя, если бы соблаговолила поднять глаза, вид жениха удивил бы её. Василий Михайлович, как и накануне вечером, был уже без маскарада. Фрак по парижской моде плотно облегал всё ещё дюжую стать князя. Два ордена дополняли картину: святого Владимира первой степени на ленте через плечо и святого Георгия третьей степени на шейной ленте.
Следа уже не было от того престарелого, моментами нелепого и любезного подагрика, явившегося к Троекуровым всего две недели назад.
Кирила Петрович с изумлением оценил награды своего зятя, и поэтому рукопожатие его оказалось крепче, чем обычно.
Невесте же до этого всего не было дела. Она упивалась своим горем.
III
Новобрачные и их близкие вошли в холодную пустую церковь. Двери за ними заперли. Петли издали жалобный стон.
— Чёртов поп, масла жалеет, — ругнулся Троекуров и быстро перекрестил лоб.
Посажёная мать сняла с невесты меховой ворот. Без пелерины жених, конечно же, заметил отсутствие саженья, но решил не задавать вопросов. Да и не до того уже было. Священник вышел из алтаря и тотчас же скороговоркой начал обряд. Марья Кириловна ничего не видела, ничего не слышала, думала об одном. С самого утра она ждала Дубровского, надежда ни на минуту не покидала её, но когда поп обратился к ней с обычными для такого дела вопросами, она содрогнулась и обмерла — но ещё медлила, ещё ожидала. Батюшка же по-своему расценил молчание и, не дождавшись её ответа, произнёс невозвратимые слова. Обряд венчания состоялся.
Марья Кириловна чувствовала холодный поцелуй немилого супруга, слышала весёлые поздравления присутствующих и всё ещё не могла поверить, что жизнь её была навеки окована, что Дубровский не прилетел освободить её.
Князь обратился к ней с ласковыми словами, она их не поняла. Молодожёны вышли из церкви, на паперти толпились крестьяне из Покровского. Взор её быстро их обежал и снова обрёл прежнюю бесчувственность.
Супруги Верейские сели вместе в карету и поехали в Арбатово. Туда же, но с заездом в Покровское, отправился и Кирила Петрович с гостями.
IV
В пути, наедине с молодой женой, князь нимало не был смущён её холодным видом. Он не стал докучать жене приторными изъяснениями и смешными восторгами. Слова его были просты и не требовали ответов. Она же так и не взглянула на него.
Таким образом проехали они около десяти верст, лошади неслись быстро, карета почти не чувствовала своими английскими рессорами ухабов просёлочной дороги. Со стороны экипаж казался вполне обычным. Лишь трое его седоков знали, какие неожиданности приготовил он для шайки разбойников, устроивших засаду в ближайшем лесу.
Харлов правил тройкой, как заправский ямщик, да и выглядел соответствующе: армяк, подпоясанный кушаком, войлочный грешневик и недельная щетина сделали своё дело. Дымящая казацкая трубка-люлька в зубах лишь дополняла образ. На запятках кареты покачивался гайдук в расшитой серебром ливрее и шёлковой шапке с большою спадающей на грудь кистью. В этом молодце даже столичные знакомцы с трудом опознали бы графа Толстого-Американца. Прямо у него под носом — в чемодане на крыше кареты — побрякивал целый арсенал оружия, его хватило бы для целого рейда по неприятельским тылам. Наплечная кобура в этот раз была на Верейском, даже пришлось настаивать и едва ли не силой надеть её на шефа.
Харлов же то и дело оправлял две гранаты за пазухами; за голенищами укрытых полами армяка сапог засунуто по пистолету. Под сиденьем лежали ещё два заряженных пистолета и гренадёрский тесак — самый надёжный товарищ при штурме вражеских редутов.
V
Но вот наконец-то разбойники обнаружили себя — поперёк дороги лежала срубленная берёза. Харлов натянул вожжи. Тут же, как только карета остановилась, к ней из кустов метнулся Григорий. Вскочив на козлы, слуга направил пистолет на Харлова:
— Приехали, дядя. Давай, только не дурить, — сказал камердинер Дубровского и остался доволен испуганным видом ямщика.
Гайдук под дулом охотничьего ружья кузнеца Архипа тоже вёл себя смиренно. Вокруг кареты образовался круг вооружённых чем попало людей. Теперь был выход Дубровского. Человек в полумаске отворил дверцы со стороны, где сидела молодая княгиня, и сказал ей:
— Вы свободны, выходите.
— Что это значит? — спросил холодно князь.
Говоривший даже не удостоил его взгляда, неотрывно смотрел на Марью Кириловну. К первоначальному обожанию добавилось разочарование — на груди любимой не было саженья.
— Эй, я с тобой говорю! — снова подал голос князь. — Кто ты такой?
— Это Дубровский, — сказала княгиня.
Князь выхватил из наплечной кобуры пистолет и выстрелил в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с ужасом закрыла лицо обеими руками.
В руке Верейского тут же оказался второй пистолет, но стрелять в
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
