Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
религии Бон.
Чахоточный лектор мечтает о новом, здоровом теле. Если же с телом не выйдет, то хоть в нирвану попасть. Бедняга!
Николай бросил слушать, стал думать о своём.
Вчера среди дня он спешил по делам службы. Погода стояла самая пакостная, но вполне обычная для конца московской зимы: низкие тучи, прибившие и как будто впитавшие городские дымы, тяжёлый сумрак даже в полдень, под ногами — слякотное месиво из соли и снега, в котором не пройдёшь бодро, а вязнешь, вязнешь, словно в неприятных мыслях. Срезая путь через дворы, Николай оказался в Знаменском переулке. Батюшки! Добрались-таки до дома: сносят! Тот самый особняк послепожарной постройки, с которого они с Извольским начинали исследования.
Сегодня он ещё не успел рассказать об этом Алексею. После лекции. Расстроится, если ещё не видел. Николай и сам был огорчён.
Николай смотрел на старый особнячок, превращавшийся на глазах в груду развалин. Деревья столетнего сада оставались ещё, по большей части, нетронутыми. Острая жалость пронзила его. Было жаль той истории, что разрушалась вместе с домом, той души, что жила до сих пор в старинных особняках, а теперь, с их гибелью, навеки покидала Москву.
Сквозь горькое чувство потери просочилось и крепло другое — спокойное, светлое: чувство родства с городом. Не сказать, что Николай осознал перемену достаточно ясно, но этот момент крепко запомнил: из приезжего, постороннего, влюблённого в город, он превратился в москвича.
Отрывок из романа А. Кенича «Ясные звёзды»: Москва строится
— Здесь я купил участок земли и надеюсь в ближайшее время построить домик. В долги залез, и, боюсь, не последние. Хочу верить, что беды не случится. В худшем случае, если не сумею расплатиться, продам матушкино наследство — имение под Вологдой. Мы с отцом и держим-то его на чёрный день. Доход с него невелик, но содержание своё окупает, и на том спасибо.
— Обязательно построите и с долгами расплатитесь, даже не сомневайтесь! Всё теперь пойдёт у нас по-новому, славно пойдёт.
В беседу соратников Никита Ильич не вступал. Носом всё пробовал московский воздух. Не верилось, что запах гари исчез. Три года назад он был повсюду — преследовал даже среди весёлого, смолистого аромата первых новостроек — и после долго сохранялся.
Запаха горелого жилья Болотин не любил и втайне боялся. Однажды на его глазах от полевого летучего пожара занялось село. В отрочестве было, в родительском имении. И тушить помогал, и детей выносить. Никто из домочадцев не оставался в стороне. Но кое-кто из сельчан погиб. И зажиточные, и бедные жалели скот, припасы, имущество. А ветер ураганный быстро нёс, слишком быстро. Никита кричал что было силы, никем из старших не уполномоченный: «Батюшка поможет подняться, уходите!» Но крестьяне понимали, что барчук от доброго сердца кричит им — не от батюшки передаёт…
Потом повстречал Никита Ильич немало пожаров — в деревянной-то России, соломою да дранкой крытой, как не повстречать?! Бесчинство разгулявшейся стихии и горе человеческое. Сыщутся бедствия и похуже — хоть оспяное поветрие взять, холеру тоже. Сыщутся, но не много. Только война всех хуже, все другие беды в себя собирает — когда железная её поступь гремит по родной земле…
Итак, за три года погорелое разобрали, вывезли, дожгли в печах и кострах. С любой возвышенности видно, как темнеют огромные проплешины на теле города. Но нет больше старой Первопрестольной, врагом поруганной и своими сожжённой. Строится новая Москва.
До войны Никита Ильич, можно сказать, не замечал Первопрестольной. Бывал иной раз — проездом ли, по делу; захаживал в Английский клуб, если кто пригласит. Но чувств определённых к древней столице не испытывал. Разве что вид седого Кремля будоражил сердце. Переменился после наполеоновского нашествия. Только и разговоров было: Москва устоит ли, что будет с Москвою, неужто Кутузов отдаст? Не один Болотин переменился. Вдруг обнаружилось, что всякий, кто в душе остался русским, несмотря на заграничные моды, повадки, язык, ни спать, ни есть не может спокойно, а молится денно и нощно о судьбе Златоглавой.
Была запись в ополчение, отчаянная и полностью неудачная попытка в последний момент спасти Москву силою волшебства. Никита Ильич участвовал «за компанию» с другими членами ложи. Не слишком верил в успех, а всё-таки ждал чуда.
В разорённый город счёл своим долгом отправиться, «проводив» француза до Березины. Летом он снарядил небольшой отряд ратников и, оставив их служить дальше, мог бы покинуть армию сразу после отступления Наполеона из Москвы, но не считал приличным. А тут случай подвернулся: ранение, хоть не опасное, надолго вывело из строя.
Немного оправившись, явился в Москву — без определённой цели. Тут-то и ударил по всему существу запах горелого жилья…
Растерянность москвичей… Кто-то уже деловито копошится в развалинах, а иные не придумают, куда девать себя… В глазах и в разговорах, в осанке и походке — смесь гордости за сделанное и страха перед будущим. Какое сословие ни возьми — всё так же. Он ждал встретить куда больше людей, впавших в отчаяние, рвущих волосы на себе у пепелища. Но таких — вот чудо! — вовсе не встретил. Некогда человеку отчаиваться. Ему жить надо, детей кормить. Кому тут не выжить, подались на заработки туда, где руки нужны и дадут кров. Но вскоре мастеровые ой как понадобились в самой Москве. Сколько народу со всей России хлынуло — строить!..
— Не забывайте, что мы призваны помогать друг другу. А уж ежели решитесь строить дом не обычный, но с расчётом, чтобы был полезен для нужд братства, то каждый долгом посчитает участвовать по мере сил в вашем обустройстве! — суждение ещё одного из членов новой ложи, пока безымянной и лишь повторяющей наименование материнской ложи: «Истинные вольные каменщики».
Суждение спорное, излишне горячее, в духе революционной теории обобществления. Но в нём ощущается дух подлинного братства. И — что важнее! — желание действовать, реальное дело делать, пусть — с малого начиная.
Вообще-то существует обычная для масонства практика: ложа должна иметь во владении собственное недвижимое имущество. Например, строится храм ложи. Делается это не методом хождения с шапкой, а на средства, получаемые от солидных членских взносов и пожертвования богатейших членов.
Новая ложа существует без году неделя. Членов в ней пока — всего несколько человек, а богачей — ни одного. Каждый тщательно отобран лично Болотиным. Пока доволен каждым, ни в одном не разочарован. Самому подобрать людей и заняться делом — было его целью.
Каким делом? Подумывал о возрождении издательских начинаний Новикова. В новую эпоху — эпоху строгой и
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
