Нету таланта.
Маша улыбнулась.
Клюшкин из последних сил поднял вверх чемодан. Лысый взял его, провел рукой по замкам — все ли в порядке? Потом присел и посмотрел на Толяна.
— Ну, чего? Вытаскивайте меня, что ли!
Клюшкинские руки совсем замерзли, ногам не во что было упереться.
Лысый протянул руку, подержал ее над Клюшкиным, пошевелил пальцами, затем выпрямился и сказал:
— Обманул я тебя, кудрявый. Не выйдет из меня спасителя. Повиси пока.
— А говорили, что не обманываете.
— Шутил, значит, я вообще люблю пошутить. Ну, мне пора. Кстати, там у вас через минуту такой салют будет! Малыши-глупыши! Бомбы воруем, а отключать-то не умеем! Прощай, кудрявый.
— Я все милиции расскажу, — пробурчал Клюшкин и попытался по корню подползти вверх, но тут же съехал обратно.
Лысый вздохнул и пошел прочь. Не к дому, где его должны были ждать друзья, и не к шоссе, где могла быть милиция. Лысый пошел своей дорогой. Ему было все равно, что случится с остальными. Главное — у него был чемодан. Шаги его становились все тише, тише. А потом исчезли совсем.
— Пурга! — позвал Толян слабым голосом: — Пурга! Ко мне!
Пурга осторожно подползла по ледовому спуску к самому краю.
— Пурга! Хозяин того... Грохнется сейчас... Дай ты хоть лапу, Пурга.
Собака заскребла когтями по льду и завыла в тональности «ми минор».
Глава XV
С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
Заложники долго думали, как связать Толстого. А главное — чем? Мешочных веревок-завязочек не хватило бы даже на то, чтобы обвить жирный палец террориста. Не говоря уже о его «талии». Посовещались и решили оттащить пленника к автобусу и засунуть в багажник. Так, по утверждению Огурцова, обычно делали в кино.
Легко сказать — оттащить. Даже видеть Толстого было тяжело, а уж таскать его... Причем бережно таскать, нежно! Так, чтобы случайно не разбудить.
Сначала Шура и Огурцов волокли Толстого на чехлах от автобусных кресел. Затем чуть-чуть катили по снегу. Затем остановились у открытого Гошей багажника.
— Ну, дальше я, — вздохнул Огурцов. — Разойдитесь. Сколько он весит?
— Килограммов сто пятьдесят, — предположил Гоша.
— Сто семьдесят! — надбавил Миша.
— Сто шестьдесят, — сказала Оля, чтобы никому не было обидно.
— Тренер меня убьет, — пробормотал Огурцов. Сосредоточился, повздыхал полной грудью, размял кисти. И взял вес!
Вернее, швырнул его в багажник.
А Маша бросилась на шею к Огурцову:
— Я согласна! Пойдем на какую хочешь вечеринку!
— Годится! — заулыбался Огурцов и тут далеко в лесу раздался громкий взрыв.
А спустя десять минут из лесу выскочила собака Пурга, от снега больше похожая на зайца. Приблизительно в то же время с другой стороны появился первоклассник Вася Булкин, сияющий, как космонавт после успешного приземления.
— Где Клюшкин? Где террористы? Где чемодан? — заволновались все.
Булкин пожал плечами:
— Бешеный висит на сосне. Наверное, уже свалился. Где Клюшкин — не знаю. Может, она знает?
И все кинулись к собаке. К собаке Пурге, которая красноречиво держала в зубах окурок сигареты «Пурга».
— Это — послание от Клюшкина! — захрипел Гоша. — Скорее туда!
Все помчались по тропинке за Пургой.
У автобуса остались только Маша с Огурцовым. Они раздумывали, куда пойдут вместе завтра и послезавтра.
Клюшкина спасли в последний момент. То-лян уже спел прощальную песню и меланхолично ждал, когда его пальцы окончательно замерзнут. Тут его схватили за шиворот, за рукава и за волосы.
— Что-то вы долго, — проворчал Клюшкин, рассматривая свои воспаленные, красные руки. — О, клево! Как будто я на груше тренировался! Полчаса лупил без остановки!
Анну Ивановну разбудить так и не удалось. Слава богу, она была легкая и удобная для поднимания. Так что ее загрузили в автобус без труда.
Кстати, Хромой пришел в себя и теперь сидел на водительском месте и что-то говорил в маленький микрофончик.
— Это «Голубя» микрофон! — заорал Булкин. — Как вы его нашли? Отдайте немедленно!
— Ориентиров нет, — продолжал докладывать Хромой. — Какой-то дом, небо, лес. Дорога. Попробуем найти. Тут много троп, можем заблудиться.
— С кем это он? — подозрительно прищурился Огурцов и закатал рукава. Ему понравилось быть любимым Машиным героем.
— Скорее всего с террористами, — вздохнул Миша, — рассказывает, как нас найти.
— Да ну, — обиделся Булкин, — рация у «Голубя», а не у террористов. Значит, он разговаривает с «Голубем».
— С кем общаемся? — нагло поинтересовался Клюшкин, подойдя поближе.
— Не бойся, со своими, — слабо улыбнулся Хромой и снова вернулся к микрофону. — Пострадавших среди детей нет, все целы. Постараемся выбраться самостоятельно, но подмогу все-таки высылайте.
Клюшкин не выдержал, наклонился к микрофону и заорал:
— Голубь! Голубь! Я — герой сто двадцать третьей школы Клюшкин! Голубь! Скажи чего-нибудь! А то мы тут не верим.
— Дубина! — застыдился за друга Булкин. — Он же только слышать нас может. А отвечать не может.
— Голубь! — Клюшкин даже рассердился. — Ну, пошуми хотя бы! Крыльями похлопай! Постреляй там за лесом, если слышишь! Десять залпов из миномета! И тридцать пять — фугасы!
— Да где он тебе найдет минометы! — все начали дружно отговаривать Клюшкина, — Попроси хотя бы зенитки.
И тут над лесом засверкали-запереливались сигнальные ракеты. Десять выстрелов.
Автобус вел Хромой. Он сильно ослабел от ранения, но держался мужественно.
Анна Ивановна периодически просыпалась, спрашивала, где террористы. Ей отвечали, что террористов нет. Тогда она снова засыпала и просила разбудить, когда начнется конкурс.
Мобильный телефон, заброшенный Бешеным подальше, заработал. Оказалось, его отключили специально по просьбе милицейского «Голубя» Петровича. Чтобы не дать террористам возможности договориться и подготовиться к своему гадкому делу.
Вы спросите, а куда же делся Косой? Он смирно сидел все время в цементной ловушке. Когда он успел попасться в нее — неизвестно. Но попался и даже не пытался сопротивляться.
— Вы же были вооружены! — ныл он, пока его пытались выдолбить из цемента.
— Как вооружены? — удивлялся Булкин. — Автомат-то без магазина. Вы, дядя, мне сами патронов не дали.
— А я думал, ты их украл. Знал бы... Я бы... Эх!..
Скорее всего, Косой сам потерял магазин, да и Булкин божился, что ничего не брал...
— Люся, как ты? С Новым годом! — кричал Люсин папка в телефон.
— Все в порядке, папка, спасибо! —
