почти две сотни человек, некоторые из них казнены. Первой повесили богатую женщину Бриджет Бишоп, носившую вызывающие красные платья. Она была обвинена в мучении восковых кукол для насылания болезней.
Я. Г. Заклятова. «История ведьмовства», 1895.
* * *
Зоя тайком показала мне традиционную одежду. В колдовскую ночь полагалось надевать белые платья. Даже не платья — длинные белые рубахи. Вот и еще один миф развенчан: не носят ведьмы черное, по крайней мере, славянские. Впрочем, я действительно никогда не видела Зою и Яю в черном, могла бы и раньше сообразить.
Мы вообще какие-то неканонические вещуньи. Никого не проклинаем (по крайней мере, я такого не видела), демонов не вызываем (а считать ли демоном Пана? хороший вопрос), болезни не насылаем, посевы не портим… Что там еще полагается делать? А, молоко не воруем. Если бы сейчас люди о нас узнали, то, скорее всего, не поверили бы. Слишком много сказок, слишком много фильмов. Компьютерные игры, конечно. А мы же обычные… с виду. Но, если бы поверили, то стали бы нас преследовать, как в Средние века и раньше?
Галя выглядела взволнованной. Ходила по избушке, бесцельно трогала пучки трав, поглядывала на меня. Знала, что сегодня важная ночь. Но я предупредила, что ее задача — спокойно спать. Девушка обещала. Достала из рюкзака свечку. Ту самую, которую я ей подарила на день рождения. Свеча была уже совсем маленькой.
— Давай зажжем? — предложила Галя. — На один раз еще хватит.
Я кивнула, и мы зажгли свечу. Выпили чаю, и Галя, получив пару капель зелья в чашку, заснула, свернувшись на кровати. Я тихо накрыла ее пледом. Надо будет решить вопрос, когда все закончится, — заставлять ее забыть о волшебном мире или нет. И даже с наставницей советоваться нет смысла: она сначала устроит скандал за разглашение тайны, а потом потребует забвения. И будет права.
Зоя хлопнула в ладоши, видимо, специально для меня, напомнив нашу первую встречу, и превратилась в юную девушку. Да, здорово меня тогда шокировало ее первое превращение. Мы надели рубахи, и моя была словно сшита по мерке. Впрочем, одежда свободная, многим подойдет. А если бы кандидатка оказалась толстой? Ее заставили бы худеть или сшили новую рубаху? И есть ли на ней какое-нибудь колдовство? Она какая-то особенная? Я спросила у Зои, и та хмыкнула:
— Нет. Это просто традиция.
Яина рубаха будет дожидаться в избушке, пока мы будем колдовать в лесу. Интересно, каких мужчин она приведет? Хотя бы симпатичных? Ох, как бы отвертеться от ненужного обязательного секса… Я до сих пор не могла себе представить, что вот просто разденусь — и вперед, ради дела, как самоотверженная жрица в Древней Греции. Для меня существовал только Егор. Может, через год или, не знаю, сто лет я и смогу считать обряд чем-то обыкновенным. Или костер поменяет мою личность? Стану ли я относиться к людям и любым взаимодействиям с ними так же отстраненно, как относятся мои коллеги?
Зоя составила какое-то сложное зелье и водрузила его в центре стола. «Для мужчин», — поняла я и, подумав, переставила свечу на подоконник. Пусть Яе легче будет найти дорогу. Ведьма не собьется с пути, но мне все равно стало спокойнее, когда огонек перешел к окну. Надеюсь, пожара не будет. Для верности подставила блюдечко, взяла большую корзину с приготовленными заранее травами и вышла следом за наставницей.
Вечер был теплый, ласковый. Из палисадника одуряюще пахло ночной фиалкой. Я вспомнила, что ее еще называют Вечерницей Матроны. Наша матрона целеустремленно шагала через поле, теряющееся в сумраке. Откуда-то с запада налетел ветерок, принося с собой аромат сена. Так странно, как во сне. Видимо, слишком редко я бываю за городом.
Мы шли к лесу, и я удивлялась, как раньше деревенские ходили в таких длинных рубахах? Они же должны за все цепляться, пачкаться… Впрочем, вряд ли тогда кого-то волновало лишнее пятнышко грязи.
Зоя уверено шла по тропинке, время от времени нагибаясь за сухими ветками и мне велев делать то же самое. Мы уже далеко забрались в лес, и вокруг была практически полная темнота, но не было страшно. Если дружить с лешим, то, понятное дело, даже я не заблужусь. А Зоя с Яей этот маршрут способны пройти с закрытыми глазами. Интересно, как там лесовик, что делает? Пьет самогон? Дрессирует русалок? Милуется с деревенской бабой, «кровь с молоком и хлебом»?
Зоя остановилась на большой поляне. Где-то рядом шумела река, видимо, та же, что протекала у самой деревни. Мы сложили небольшим шалашом принесенный хворост. Мне показалось, что его маловато, но Зоя объяснила, что колдовской костер — это не то, что у обычных людей: сколько бы ни было в нем веток, будет гореть долго, подниматься высоко, догорит только тогда, когда выполнит свою роль. Зоя рылась в корзинах: в костер положено было добавлять травы, которые мы захватили в избушке. Впопыхах я даже не посмотрела, что там.
— Да чтоб тебя! — в сердцах сказала Зоя. — Сегодня все не слава богу. Спички забыла. Никогда не забывала и вот на тебе. У тебя случайно нет?
* * *
Иштар закончила свои дела и вышла на стоянку в сопровождении Ишкуины. Критически осмотрела транспортное средство, надела шлем и, строго подняв палец, повторила:
— Не гони. У нас полно времени.
Ишкуина кивнула.
— Вы же знаете, у меня аварий не бывает.
Иштар уселась за ее спиной и аккуратно подоткнула платье.
— Давай уже, трогай. На месте подождешь.
Ишкуина плавно вырулила со стоянки и погнала алую лошадь из города. Иштар закрыла глаза. Есть время подумать о сегодняшней битве. Но садящееся солнце грело ласково, теплый воздух омывал тело, и она выкинула все из головы, отдавшись ветру.
* * *
Огню поклонялись и использовали в разных ритуалах. Он служил символом трансформации и очищения. Во время важных событий его подкармливали мясом и молоком, а для ритуалов очищения в костер бросали соль, смолу, вереск, можжевельник. Огонь использовался в лечении болезней. Например, больного ребенка грели в остывшей печи, желающий избавиться от малярии должен был перепрыгнуть через костер, а чтобы уберечься от глазных болезней, смотрели на огонь через цветочный венок.
И. И. Петренко, А. О. Мацак. «Традиционные обряды у славян», 1925.
* * *
Я беспомощно посмотрела на старую ведьму и развела руками. Впрочем, язык не повернется назвать ее старой, когда она в молодом обличье.
— Что у вас там? — раздался скрипучий голос со стороны леса. От деревьев отделился темный силуэт.
— Здорово, Петрович, — радостно откликнулась Зоя. —
