собака, ладно? Как послушная и умная обычная собака.
– Гав! – ответил пес.
* * *
Стоило им перейти на другую сторону дороги и миновать поворот на Полярные Зори, как именно оттуда выехал к питерской трассе автомобиль, черная «Лада Приора», и замигал правым поворотником – в нужную сталкерам сторону.
– Обнимитесь, – бросил Васюте с Олюшкой двуединый, а сам вытянул руку.
«Приора», вырулив на шоссе, подкатила к ним и остановилась. Ломон подошел к водительской дверце. За рулем сидел парень лет двадцати пяти с короткой стрижкой, рядом с ним – симпатичная и чем-то похожая на него девушка с длинными каштановыми волосами. «Брат и сестра», – мелькнула мысль у Ломона, но эта информация не имела сейчас для него ценности, важнее было самому вызвать у этой пары братские чувства. Поэтому он как можно приветливее улыбнулся и сказал в открывшееся окно:
– Здравствуйте! Вы до Мончегорска нас не подбросите? Или хотя бы до апатитской отворотки, если вам в Апатиты или Кировск.
– А может, нам вообще в Ковдор? – без улыбки спросил парень.
– Тогда хотя бы до ковдорской…
– Миша, ну ты чего? – пихнула водителя в плечо девушка. И перегнувшись через него к окну, сказала Ломону: – Мы в Мончегорск как раз, мой брат пошутил. Садитесь, конечно! Только… у вас такая собака большая…
– Медок спокойный и умный, – поспешил успокоить ее двуединый. – Он ляжет возле сиденья – вы его не увидите и не услышите.
– Потом весь салон в шерсти будет, – проворчал парень.
– Миша! – строго посмотрела на него сестра. – Я потом пройдусь пылесосом по салону.
– И машину тогда заодно помоешь.
– Наглец! – рассмеявшись, стукнула его по плечу девушка.
– А вы чего остальных не зовете? – строго посмотрел тот на Ломона. – Или им российский автопром не по нраву?
– По нраву, – сказал двуединый, – еще как. – И махнул своим: – Едем!
Глава 18
Сначала все шло хорошо, даже очень. В том смысле, что брат с сестрой даже не стали задавать вопросов: что делала эта странная троица с собакой на трассе и как здесь оказалась. Медок сразу улегся на пол возле сиденья – и то ли заснул, то ли сделал вид, что спит. Васюта с Олюшкой, как им и было велено, обнявшись, изображали влюбленных, хотя им для этого и не нужно было ничего изображать. Короче говоря, Ломон, успокоившись, расслабился и собрался уже немного подремать, как Васюта спросил вдруг, обращаясь к брату и сестре:
– Так вы, значит, из Полярных Зорь едете?
– Васюта!.. – зашипел, толкнув его в бок локтем, двуединый. – По той дороге больше неоткуда ехать!
– Почему? – спокойно возразил Михаил. – Из Зашейка еще можно, из Африканды…
– Из Африканды?.. – встрепенулась Олюшка, но тут заговорила сестра водителя:
– Нет-нет, мы действительно из самих Полярных Зорь. А что?
– Люблю Полярные Зори, – мечтательно вздохнул Васюта. – У меня даже стих про них есть…
– Не-ет!!! – завопил во весь голос Ломон. – Не вздумай!
– Зачем же вы так? – обернулась к нему обескураженная девушка. – Пусть человек почитает стихи, что в этом плохого? Я люблю поэзию.
– Такую вы точно не любите… – пробормотал досадующий на свою несдержанность двуединый.
Но еще больше он был зол на Васюту. Настолько, что был готов того убить – жаль, не хватало места для хорошего замаха. Но как следует пихнуть еще раз пузатого негодника в бок он все-таки смог. А тот даже не поморщился и все-таки начал:
Где к Белому морю спешит река Нива,
Уютно раскинулся между озер
Совсем молодой и безмерно красивый
Тот город, что имя свое взял от зорь.
Похожи на сказку в том городе были,
Ведь в нем необычные люди живут:
Они волшебству свою жизнь посвятили —
Энергии атома выход дают.
Свет ярких огней – драгоценностей горстка…
Полярные Зори, как вас не любить?
И если бы не было вдруг Мончегорска,
Хотел бы я тут и родиться, и жить.
На какое-то время в салоне «Приоры» повисла тишина, слышался лишь сосредоточенный гул мотора. Сказать, что Ломон обалдел от услышанного, – значит ничего не сказать. А сестра водителя Миши даже чуть всхлипнула и произнесла слегка севшим голосом:
– Это… это так здорово!.. Я хоть и родилась в Мончегорске, но давно живу в Полярных Зорях, и этот ваш стих, он…
– Вы родились в Мончегорске? – перебила ее вдруг Олюшка. – А в Африканде случайно не жили?..
– Немного жила… – удивилась девушка. – Но это было очень давно.
– Прям как Мария Мошкина, – усмехнулась осица.
– Что?!. – дуэтом воскликнули брат и сестра, а машина, вильнув, едва не выскочила на встречную полосу.
Впрочем, водитель тут же ее выровнял, зато его сестра, насколько смогла, развернулась в кресле и уставилась на Олюшку:
– Откуда вы меня знаете?!
– Вы Мария Мошкина?! – завопили теперь Васюта с осицей.
А двуединый не завопил – от изумления он будто язык проглотил. Нет, совпадения, конечно, случаются, но чтобы вот так… Впрочем, сам он вообще представлял собой объединение двух чудом встретившихся на горе двойников – и ничего. Но в данной ситуации хуже было другое – осица могла проговориться, и ситуацию тогда не спасет никакая легенда; точнее, не хватит ни фантазии, ни времени, чтобы придумать хотя бы слегка правдоподобную.
Чтобы хоть как-то помешать приближающейся катастрофе, Ломон воскликнул:
– Да мало ли на свете Мошкиных Марий!
– Родившихся в Мончетундровске и переехавших потом в Африканду?.. – посмотрела на него Олюшка так, будто он признался, что парочку подобных Марий скушал за ужином.
– Где родившихся?.. – еще сильнее округлились глаза у… получается, что у Марии Мошкиной.
– В Мончегорске! – поспешил двуединый исправить хотя бы эту оплошность. – Моя… коллега увлекается краеведением и часто придумывает собственные названия.
– Сам ты придуманный, – огрызнулась осица, а потом впилась в Мошкину влюбленно-восхищенным взглядом: – А вы уже написали «Не забудь порезать грибы»?
– Что?! – закричали теперь, все, даже Медок что-то негромко тявкнул.
«Вот и все, – обреченно подумал при этом Ломон. – Теперь уже не выкрутиться. Жаль я не дал этой чокнутой книгочейке взять с собой тесак…»
Но тут Мария Мошкина неожиданно рассмеялась:
– Так вот вы меня откуда знаете! Следили за конкурсом, где мы с этим рассказов участвовали! Или вы сами тоже там были?.. Как вас зовут?
– Ее зовут Ольга Дмитриевна, – громко, четко, с откровенным вызовом произнес Ломон.
Олюшка рванулась к нему через Васюту:
– Да я тебя, скотину двуединую!..
Васюта развел в стороны руки, препятствуя нежелательному контакту:
– Спокойно, спокойно, не надо! Брейк! – и закивал
