– Вы тоже здесь живете?
Он улыбнулся:
– Боюсь, что нет, хоть я и не возражал бы против такой роскоши. Но у меня есть свой дом.
– Ясно. Не понимаю, зачем мне учитель. Я уже умею говорить по-английски.
– И очень хорошо, судя по тому, что я успел услышать. – Мужчина с улыбкой пошел к ней. – Но мне велели помочь вам избавиться от ирландского акцента.
– А! – Лана судорожно сглотнула.
Незнакомец остановился перед ней. Он был почти таким же высоким, как Джесс, но если Джесс был темноволосым красавцем, этот мужчина был светлым, как солнышко: русые волосы и усы, смеющиеся голубые глаза.
– Мне называть вас мистер Хайд или мистер Смит?
Мальчишеская улыбка стала еще шире.
– Хайд-Смит. Все сразу. Немного официально, наверное. Я предлагаю вам называть меня Йеном, если мне позволено будет называть вас Ланой.
– Это мое имя.
– И очень красивое имя. – Заметив, что она робеет, он указал на стеклянную дверь, которая вела на террасу, откуда открывался вид на сад. – Обидно сидеть в доме в такой чудесный день. Может, мы могли бы начать уроки там?
Мария прошла через комнату и распахнула дверь.
– Мне что-нибудь подать на террасу?
– Чай – это было бы неплохо. – Йен посмотрел на Лану. – Или вы предпочли бы лимонад?
– Нет, пусть будет чай.
Она остановилась на каменной террасе, стиснув руки. Она никогда не ходила в школу – ведь нельзя считать школой суровые уроки чтения, вбиваемые ореховой тростью в сиротском доме. У нее ни разу в жизни не было урока с учителем, если не считать уроков движения, которые каждый день давала ей Колетт. Но сейчас все было иначе. Это был мужчина, и хоть она не сомневалась, что он такой же актер, как и все остальные, его вид – строгий и элегантный – заставил ее почувствовать себя не в своей тарелке.
– Не желаете ли присесть, Лана? Или вы предпочли бы прогуляться по саду?
– Вы хотите сказать, что мы можем ходить во время уроков?
– Если вы захотите.
Он поддержал ее под локоть, пока она спускалась по трем ступенькам, которые вели в сад.
Лана пошла по плавно изгибающейся дорожке между двумя геометрически ровными клумбами с розами. Йен сцепил руки за спиной и зашагал рядом с ней.
– Расскажите мне что-нибудь про вашу жизнь.
– Мне нечего рассказывать. Я живу в этой стране уже пять лет.
– Вы приехали одна или с семьей?
– У меня нет семьи, но была подруга.
У нее задрожала нижняя губа. Она не в состоянии была произнести имя Шивон, время еще не настало. Ее рана была слишком свежей. Она не успела толком погоревать, как оказалась в странной ситуации. Лана виновато подумала, что сама поставила себя в такую ситуацию, но от этого ситуация не перестала быть странной.
Ощутив ее неловкость, Йен отвел взгляд и сделал вид, будто его заинтересовал оказавшийся поблизости фонтан.
– А что привело вас сюда, в Америку?
– Надежда, – ответила она, не задумываясь. – Я знала, что здесь можно найти жизнь, которая будет лучше той, что я вела в Ирландии.
– И вы ее нашли? Я имею в виду надежду.
Лана приостановилась и на мгновение обхватила ладонью чудесную алую розу, наклонившись, чтобы вдохнуть ее аромат.
– Да, нашла. Наверное, надежда у меня будет всегда.
Она подняла взгляд – и успела увидеть, как он поморщился.
– Что не так?
– Ваш акцент. Я вижу, что мне предстоит немало поработать. – Он махнул рукой в сторону террасы, где Мария командовала несколькими служанками, расставлявшими на столике серебряный сервиз. – Почему бы нам не попить чаю и не начать?
Лана понизила голос, чтобы ее не услышали служанки:
– А что плохого в моем говоре?
– В нем нет ничего плохого, если вы ирландка. Но для многих людей здесь, в Америке, он стал отличительной чертой простолюдинов.
– И, просто услышав, как я говорю, они поймут, что я их недостойна?
– Не недостойны, Лана. Но и не можете считаться одной из них.
– А если я стану говорить, как вы, то что будет?
– Вас примут. – Он улыбнулся и усадил ее за столик, а потом устроился напротив нее. – Так уж все устроено. Хотя большинство людей, которые здесь живут, приехали из других стран и пренебрежительно относятся к монархии и аристократам, они решили, что хотят считаться величественными. И для них нет ничего более величественного, чем королевская семья Англии. Виктория, Альберт и их монаршие чада стали символом социального статуса. Так что те из нас, у кого чисто английское произношение, с их точки зрения, достойны привилегированного круга. Я здесь для того, чтобы позаботиться о том, чтобы вы заняли в обществе принадлежащее вам по праву место, Лана. – Он поднял чашку чая, словно провозглашая тост. – И, помня об этом, приступим.
– Спасибо, Артур.
Джесс взял поданный лакеем стаканчик виски и обвел взглядом «Джентльменский клуб» Манхэттена. Заметив свою жертву в окружении целой группы почитателей, он намеренно не стал спешить, останавливаясь у оказавшихся на его пути столиков, чтобы поболтать с сидящими там.
– Джесс! Как приятно видеть вас здесь!
Банкир встал и, обменявшись с ним рукопожатием, представил своего гостя, издателя одной из самых популярных газет Нью-Йорка.
За вторым столиком Джесс поздоровался с крупным лесозаготовителем, который очень сосредоточенно обсуждал что-то с одним из финансистов Уолл-стрит. Мужчины сияли улыбками.
– Такая честь видеть среди присутствующих герцога Амберленда! Послушайте, не желаете к нам присоединиться?
– Благодарю вас, но меня ждут друзья.
Джесс адресовал им свою самую обаятельную улыбку и двинулся дальше.
Задолго до того как он пересек комнату, его жертва уже слушала своего спутника только вполуха, пристально наблюдая за его перемещениями.
– Джесс! – Ричард Вандербилт протянул ему руку. – Как мило, что вы ко мне присоединились! – Он повернулся к своему другу: – Вы ведь знакомы с Густавом Ван Энделом?
– Конечно.
– Наш столик вон там.
Вандербилт пошел первым, а остальные двое двинулись следом за ним.
Вскоре они уже вели ни к чему не обязывающий разговор о стоимости земли в Манхэттене, прикидывали, скоро ли в городе появится квадратная миля электрического освещения и покупать ли акции старой компании «Эдисон дженерал электрик», которая после объединения Дж. П. Моргана с Томпсоном Хьюстоном стала называться просто «Дженерал электрик».
