а затем разделить между всеми пленными. Досталось каждому по куску жмыха и по одной-две вареной картофелины. Нам осталось только поблагодарить этих добрых женщин из города Ростова.
Ни один офицер больше ни разу на работу не пошел. На следующий день после этой работы у меня сильно разболелся зуб, ну просто нет никакого терпения…Так прошел день, а затем и ночь, и я ни на минуту не смог заснуть. Пришлось идти в лагерный медпункт. В небольшой комнатушке находился врач из числа пленных и санитар. Врач готовил раствор марганцовки, а санитар стирал грязные бинты. Я попросил врача удалить мне зуб или чем-нибудь успокоить боль. «Ну что я могу сделать, браток? У меня кроме пинцета и скальпеля совершенно ничего нет. А из медикаментов одна марганцовка. Вот полюбуйся, какими бинтами приходится пользоваться, а больных сотни! Фактически мы больным помощи почти не оказываем, нечем». А потом спросил: «Ты из какого корпуса?». «Из офицерского»,– ответил я. «Ну, у вас все же помещение лучше. А вон в большом корпусе, там нет никаких перегородок и отопления, а пленных там не менее тысячи. Каждое утро оттуда вытаскивают по нескольку мертвецов. Там почти ежедневно совершаются разного рода убийства и самоубийства». Узнав о том, что я тоже медработник, он начал расспрашивать меня, где и как я попал в плен. После такого разговора врач раздобрился. Из маленького карманчика брюк он вытащил пузырек с какой-то жидкостью, смочил этой жидкостью вату и положил мне на зуб. И через несколько минут боль полностью утихла и не возобновилась больше ни разу. Я так и не знаю, что это за средство? Поблагодарив врача, я ушел. Как-то так получилось, что я даже не узнал, как его фамилия, имя, отчество. Рассчитывал, что еще встретимся и поговорим. Но встретиться больше не пришлось.
С несколькими пленными офицерами мне пришлось побывать в самом большом корпусе, где находилось около тысячи пленных. Это был огромный зал, он походил больше на заводской цех. По обеим сторонам этого помещения были пяти – или шести – ярусные нары. Все нижние нары были заняты, на них сидели группами по нескольку человек и играли в карты. Играли не в дурака или какую-нибудь другую безобидную игру, а в самую настоящую азартную игру, в 21 (очко). Сюда играть приходили из всех корпусов. Некоторые играющие были в одном белье, хотя тут никакой жары нет. А оказывается, они уже проиграли все с себя и сейчас старались отыграть одежду, проигрывая вперед на несколько дней хлеб и баланду. Играли тут на все, у кого что только есть. На кон ставили, кроме денег, гимнастерки, брюки, сапоги и ботинки. Самые азартные, которые вперед за несколько дней проигрывали хлеб и баланду, если вздумали не расплачиваться, то их ожидала явная смерть. В общем, в любом случае таких ожидала смерть. Если не убьют, то они помрут от голода. Тот, кто проигрывал обмундирование, мог иногда вернуть его обратно только с таким условием, что будет ежедневно отдавать свой хлеб тому, кому он проиграл вещи. Без сомнения, каждая вещь имела свою цену, установленную самими игроками. Были такие случаи, когда пленный проигрывался до нитки и даже до нескольких дней проигрывал хлеб и баланду. Такие обычно заканчивали жизнь самоубийством. Был случай – в уборной повесился пленный в одном белье. Человеческая жизнь в лагере ни во что не ценилась. На смерть смотрели, как на обычное явление.
В одном месте шла оживленная игра. Вокруг играющих сидели и стояли пленные, ведя наблюдение за игрой, как вроде болельщики. Банковал здоровый на вид парень с черными усами и бакенбардами. Говорил он с акцентом. Не знаю кто он по национальности, или грузин или азербайджанец, в общем, кавказец. Это не так уж важно, кто он и откуда. Он уже многих обыграл. Некоторые пленные сидели в одних кальсонах, даже без рубашек. Играть им больше уже не на что и их из игры попросту вытурили. Рядом с ним лежала куча выигранных вещей из солдатского обмундирования. Тут же рядом с деньгами лежали сигареты, складные ножи, авторучки, пайки хлеба и еще много всякой разной мелочи.
Капитан, пришедший с нами, сделал этому грузину замечание: «Нехорошо так делать, обыгрывать своих же братьев! Это подло! Сейчас же прекратить такую игру! Мы не уголовники какие-нибудь, а пленные. Надо и в плену оставаться человеком. Посмотрите на себя, на кого вы стали похожи? Дойти до такой низости, проиграть все с себя…». Грузин кладет карты, встает на ноги и подходит вплотную к капитану. Сначала немного помолчал, а затем говорит: «Капитан! Ты, кажется, находишься в чужом монастыре? Так ведь? Прошу свои порядки здесь не устанавливать, понял? Или…» и помахал пальцем около носа капитана. «Здесь ты капитан не командир, а мы не твои подчиненные. Здесь все равные». Капитан отмахнулся от него и не стал с ним связываться. Мог быть скандал, а то и драка. Так уже многие пленные соскочили со своих мест и ждали, чем все это может кончиться. Без сомнения, драка не ограничилась бы грузином и капитаном, в нее ввязались бы многие пленные.
Грузин снова сел на свое место, и игра продолжилась. Казна банка росла, а игра становилась все азартнее. Грузин ударил на весь банк, показал карты – ровно 21. Опять все досталось ему. Но тут кто-то из пленных заметил, что грузин сжульничал, незаметно подменил карту. Грузин как ужаленный вскочил с места и ударил в лицо пленного, который сказал эти слова. Пленный упал, обливаясь кровью. И этого было достаточно. На грузина набросились сразу несколько пленных и сумели его повалить. У него вывернули карманы и обнаружили колоду карт, точь-в-точь такую же, как та, в которую играли. Теперь всем было понятно, почему грузин всех и всегда обыгрывал. С нар его сбросили на пол, и началось сильное избиение. Топтали его до тех пор, пока он не перестал дышать. Особенно его били те, кого он до нитки обыграл. Изуродованное до неузнаваемости тело выбросили на улицу, где уже лежали несколько мертвых тел. Расправившись с шулером, пленные снова начали играть в карты, как будто ничего не случилось. Все выигранное грузином было роздано тем, у кого он выиграл, а все остальное было положено в банк для розыгрыша. Игра в очко не утихала до самой ночи. И так каждый день.
В нашем корпусе такой игры не было. Конечно, в карты тоже играли, но только не в очко. У нас больше всего играли в самодельное домино.
