Обед подавали на советский манер, но вместо кофе принесли зеленый чай с китайскими сладостями:
– Помнишь, – шепотом сказал Пенг, – как ты делился со мной шоколадом? Я думал, что знаю вкус с детства… – он помотал изящной головой, – но я ошибался, партизанам неоткуда было достать шоколад… – приемный отец взял Пенга в семью сразу по его возвращению в Пекин:
– Папа дружил с моими родителями, – добавил Пенг, – они были настоящими героями революции
Павел отдал должное рисовым пирожным, лунным пряникам, юэбинам, с ореховой начинкой, сахарной вате с кокосом. Они с Пенгом утащили со стола пачку молочной карамели, «Белый кролик»:
– Раньше капиталисты рисовали на упаковке Микки-Мауса, – объяснил приятель, – но теперь мы освободились от американского влияния. Это наш, социалистический, кролик… – карамель заворачивали в съедобную рисовую бумагу:
– Ане должно понравиться, – хмыкнул Павел, – она хвалила дим-самы и рулеты с овощами… – он отложил горсть конфет для сестры. Аня, с приемным отцом Пенга, не дожидаясь десерта, отправилась в анфиладу пышных гостиных на первом этаже особняка:
– Они пошли смотреть новое кино, – вспомнил подросток, – китайцы привезли свой хит, если говорить на голливудский манер… – Пенг сказал, что «Красный женский отряд» основан на жизни его матери:
– Она организовала женскую партизанскую группу, – гордо добавил подросток, – мы с папой были на премьере фильма в Пекине… – Павел пробормотал сквозь набитый рот:
– Здорово. Ты, тоже, наверное, станешь военным… – Пенг кивнул:
– Обязательно. Наша страна должна противостоять тлетворному влиянию запада, нам нужна сильная армия. У вас есть атомная бомба… – друг помолчал, – вам легче сражаться с капиталистами… – Павел рассказал о занятиях в художественном училище и о будущем поступлении на восточный факультет университета:
– Я приеду в Пекин по обмену, – обнадежил он Пенга, – или тебя направят в одну из наших военных академий. Мы обязательно увидимся… – Павел сначала думал дать приятелю адрес абонентского ящика на почтамте:
– Нет, ящик снят на фамилию Бергера, на его поддельный паспорт. Не надо Пенгу о таком знать… – он окинул друга испытующим взглядом:
– Он вытянулся, он мне вровень. Для китайца он вообще высокий… – повадки Пенга напомнили Павлу его собственные манеры:
– Словно он аристократ, герой романа «Сон в красном тереме». Интересно, откуда у него такая осанка, он сын неграмотных крестьян… – роман Павел читал мучительно, борясь с текстом на каждом уроке языка, сражаясь с ним дома. Переводом преподаватель пользоваться запрещал:
– Он вообще невысокого мнения о переводе, считает, что в тексте много искажений… – выяснилось, что Пенг, разумеется, читал китайскую классику:
– Я сейчас взялся за «Молодую гвардию», – признался друг, – на русском языке. Товарищ Фадеев хорошо пишет, но мне больше нравится Горький… – Павел ни в грош не ставил ни того ни другого:
– Но Чехов и Бунин для него будут буржуазными писателями, – он решил не вести с Пенгом политических дискуссий, – тем более, не стоит ему рекомендовать Дюма. Того, наверное, и не переводили на китайский, а французского Пенг не знает… – услышав первые такты подхваченной Павлом в училище песенки, Пенг нахмурился:
– Это рок, буржуазная музыка… – Павел успокоил его:
– Наш, социалистический рок. Я тебе переведу. Песня про парней, которых унесло в Тихий океан на барже. Они были солдатами советской армии, комсомольцами, они героически справились с трудностями… – Пенг отозвался:
– У нас писали об их подвиге. Их нашли американцы, однако они не поддались соблазнам капиталистического образа жизни и вернулись на родину… – Павел предполагал, что четверке солдат, после пребывания в США, изрядно помотали душу в Комитете:
– Черт с ним, плевать на Китай и СССР. Главное, что мы с Пенгом друзья… – он потянул приятеля в центр комнаты:
– Давай, покажу тебе класс. Жаль, что здесь Аня, а не Надя, она не танцует. Надя такие трюки откалывает, что дух захватывает. Называется акробатический рок-энд-ролл… – родимое пятно с руки приятеля никуда не делось:
– Сапожок, как Италия, – ухмыльнулся Павел, – тоже капиталистическая страна… – ему внезапно пришло в голову:
– Я знаю, как мне побывать в Италии, как добраться до Польши, как жениться на Дануте. Придется, правда, изобразить лояльность СССР на какое-то время. Но верно Аня с Надей говорят, надо думать, что мы в подполье. Я стану журналистом, слог у меня отличный. Языки я знаю, меня выпустят за границу… – он услышал смущенный голос приятеля:
– Я еще никогда так не танцевал, у нас другие мелодии, народные… – Пенг покраснел:
– Тем более с девушкой… – Павел широко улыбнулся:
– С парнем. Считай, что это лезгинка. Ты говорил, что вам показывали фольклорный концерт… – он мимолетно подумал о сестре:
– Ерунда, она смотрит кино в компании руководителя китайских коммунистов. Особняк кишит комитетчиками, нашими и китайскими. Безопасней только стоять на Мавзолее, где мы вряд ли окажемся… – насвистывая, он закружил приятеля по комнате.
– Товарищи, контрреволюционная клика Чан Кайши отправляет сто тысяч наемников для борьбы с коммунистами… – над бамбуковыми вышками временного партизанского лагеря развевались алые знамена:
– Долой феодализм! Долой старый строй… – затрещали выстрелы старых винтовок, теплое дыхание защекотало Ане щеку:
– Актриса чем-то похожа на вас… – девушка не могла не признать, что он прав, – видите, она тоже носит красное. Красный цвет у нас считается счастливым, тем более после нашей победы… – Аня не отводила глаз от экрана:
– Теперь понятно, зачем Комитет подсылал ко мне мерзавца в Ленинке. Как я и думала, они меня проверяли, пробовали воду… – на так называемом инструктаже перед ужином, отправив Павла в столовую, местный комитетчик объяснил Ане:
– Ведите себя естественно. Ваш брат подросток. Ясно, что вы бы не отпустили его одного поздним вечером, пусть и на встречу с приятелем. Вы студентка, вы привыкли к профессорам, пожилым людям. Ваш будущий собеседник… – он окинул Аню долгим взглядом, – долгое время провел в Европе, он интересный человек. Его возраст не станет вам помехой. В Китае такие связи обычны… – офицер пощелкал пальцами, – взрослый мужчина берет юную наложницу, вводит ее в мир чувственности… – Аня тогда смолчала:
– Прикуси язык, – велела себе девушка, – пусть он считает, что я на все согласна… – услышав комитетчика, она разыграла смущение:
– Но я еще никогда не… – Аня хорошо знала жадный блеск, осветивший бесстрастные глаза куратора китайцев.
Комитетчик откашлялся:
– Вам и не требуется ничего делать. Соглашайтесь на все, что он предложит, товарищ Левина. Доверьтесь его опыту, он будет вашим наставником.
– Он надеется меня подобрать после Дэн Сяопина, – брезгливо подумала Аня, – или вообще делить с ним. Сейчас он меня и пальцем не тронет, для китайца я им нужна девственницей… – такой же блеск она часто замечала в глазах преподавателей и сокурсников. Аня твердо решила, что все должно произойти по любви:
– Не так, как у мамы с нашим отцом… – она незаметно дернула губами, – они тоже, якобы, как в фильме, познакомились на войне… – Аня не очень верила всей истории:
– На фото с Дальнего Востока у него такое выражение лица, как у товарища Дэна… – она искоса взглянула на китайца, – словно он завоевал маму, словно она военная добыча… – за столом товарищ Дэн подливал ей сливового вина, чередуя бокалы с шампанским. Аня только пригубливала:
– Сам он пьет водку, но не рисовую, а обычную… – по словам главы китайских коммунистов, в стране давно делали самогон:
– Водка у нас известна с незапамятных времен… – Дэн Сяопин подмигнул девушке, – но раньше производство было кустарным, напиток плохо очищали, приходилось пить его теплым. Сейчас на фабриках установлен контроль качества, но по традиции многие греют кувшин над камельком … – он пользовался не хрустальной
