Она засмеялась.
— Не стану я садиться в ваш экипаж, господин Шартье.
Он вздохнул и на мгновение воздел очи к небу, как будто собираясь с силами и остатками терпения.
— Вы обладаете потрясающей способностью отвечать мне отказом, мисс Триклбэнк. Экипаж — самый безопасный способ передвигаться для нас обоих, и я полагаю, что это совершенно очевидно. Но если вы желаете упорствовать… что ж, тогда пойдем пешком. Но давайте уже идти — если мы будем продолжать стоять на месте, на нас начнут оборачиваться прохожие.
У него всегда было готово указание, что ей следует делать, но Элизе было все равно, что он думает.
— Мы никуда не пойдем, и мне совершенно наплевать, что подумают о том, с кем я беседую на улице.
Принц фыркнул.
— Конечно же, это не так. — Он крепко схватил ее за локоть и развернул к себе.
— Именно так, — настаивала она, пытаясь идти с ним в ногу. — Все, кто меня знает, посчитали бы более удивительным, если бы я шагала в сопровождении, поскольку я редко хожу в компании. И мне не нужен джентльмен для сопровождения. Я часто сама хожу по этим улицам. — Она заметила, что в ее голосе прозвучали некие горделивые нотки. Этим вряд ли стоило так уж гордиться, но Элиза гордилась. Ведь, например, мисс Уильямс, которая жила напротив на Бедфорд-сквер, никогда не позволялось ходить одной без служанки или без сопровождения даже на рынок. Элиза же ходила сама, когда ей заблагорассудится.
— Я рад за вас, — сказал он и, отпустив ее локоть, спрятал руки за спиной. — Однако я не понимаю, почему вы так поступаете. Вы довольно красивы.
Она тут же замедлила шаг и уставилась на него.
— Довольно красива? Покорнейше вас благодарю за такой щедрый комплимент, господин Шартье.
— Я не хотел вас обидеть, — извинился он, глядя прямо перед собой. — Я хотел сказать, что вы очень миловидны, и решил, что джентльмены с радостью сопровождали бы вас.
Так называемый господин Шартье положил руку ей на талию.
— Прошу вас, продолжайте идти.
Она не противилась его приказу, ибо по ее телу пробежала приятная дрожь и на мгновение она утратила дар речи, поскольку он только что назвал ее очень хорошенькой. Элиза обычно оставалась невосприимчивой к комплиментам, расточаемым мужчинами, которые стремились добиться ее благосклонности, но от этих слов она невольно вздернула подбородок. Очень хорошенькая. Она не могла дождаться часа, когда сможет обсудить это с Каролиной, Холлис и Поппи.
— Не стоит так бежать, мисс Триклбэнк, — заметил он. — А то люди подумают, что вы от меня убегаете.
Последние слова вернули ее к действительности.
— Вероятно, мне следует бежать от вас подальше. Как вам удается бродить по Лондону неузнанным? Разве у вас не назначена аудиенция с кем-нибудь? Разве вам не нужно подписывать важное торговое соглашение или что-то еще?
— Сегодня суббота. Переговоры возобновятся в понедельник. А пока что мой дворецкий всех предупреждает, что мне нездоровится.
Подобное объяснение показалось Элизе настолько абсурдным, что она засмеялась.
— Вы хотите сказать, что для того, чтобы вы могли расхаживать по Лондону в потертом пальто и помятой шляпе, ваш дворецкий говорит всем, что у вас болит голова?
Она искоса, нетерпеливо взглянула на него.
— Вы понятия не имеете, насколько тяжела моя жизнь, в особенности здесь, в Лондоне. Если мне нужна толика уединения, для этого необходимо солгать, мисс Триклбэнк.
Она подозревала, что он, вероятнее всего, говорит правду.
— Прошу вас, называйте меня Элиза, если уж мы намерены быть друзьями, в чем я, например, не сомневаюсь, раз уж вы доверили мне свой секрет.
Он пощелкал языком.
— Мы с вами не друзья, и я не поведал вам никаких секретов.
— Вообще-то, вы рассказали целых два. Первый: вы никому не можете доверять. И второй: вы не имеете возможности уединиться. Мне известно об этом, поскольку в Лондоне вы уже уделили мне больше своего драгоценного времени, чем кому-либо другому. И даже пили из моего бокала.
— Прошу прощения… — Принц смотрел на нее, сбитый с толку.
— В коридорчике, в ночь, когда состоялся бал. Вы пригубили из моего бокала и попытались соблазнить меня.
Он остановился и недоверчиво уставился на нее.
— Значит, это были вы?
Она тоже остановилась.
— Наверное, мне следует обидеться, так как вы меня совершенно не помните. Вы пили из моего бокала, наступили мне на ногу… Вы хоть что-то помните о ночи, когда давали бал?
Он смерил ее взглядом и впился в лицо. Она же, всматриваясь в эти прекрасные очи цвета осенней зелени, ощутила, как по телу вновь пробежала дрожь, когда он ответил:
— Если честно, некоторые мгновения я помню очень отчетливо.
— Значит, я не одинока.
Одна из его темных бровей взметнулась вверх, как будто он удивился или развеселился. Элиза помнила некоторые мгновения более чем отчетливо. Ее воспоминания о той ночи с принцем иностранной державы переплелись с каждой фиброй ее души.
— И совершенно очевидно, что я помню больше вашего. В тот вечер я познакомилась с абсолютно другим человеком.
— Неужели? Почему так?
— Вы не были таким… таким раздраженным, как сейчас. И в ту ночь вы имели в виду нечто абсолютно предосудительное.
Он опять окинул ее внимательным взглядом и на сей раз сделал это намного медленнее, как будто хотел рассмотреть мельчайшие детали.
— Я помню больше, чем вы полагаете, мисс Триклбэнк, — негромко произнес принц. — Однако вы правы — в ту ночь я имел в виду нечто совершенно иное. — Он посмотрел ей в глаза, и их взгляды встретились. — Но вы не посчитали это предосудительным.
Что ж, сейчас Элизе казалось, что в груди у нее бьет крыльями целая стая дроздов. И она не знала, что делать с этими птицами. Она развернулась и зашагала вперед.
— И тем не менее я настаиваю на своем, господин Шартье. Мы слишком часто находимся в обществе друг друга, и у нас есть общие интересы — именно это и позволяет мне считать нас друзьями. И следовательно, вы можете называть меня Элизой, а я, если уж простите мою дерзость, позволю себе называть вас Себастьяном.
Он отрывисто засмеялся.
— Боже мой, вы уже дерзите.
— И веду себя неучтиво, — коротко добавила она. — Вы должны признать, что кто-то должен проявить неучтивость, если он вынужден постоянно повторять одно и то же: «Вы ошибаетесь, Себастьян», или «Что вы здесь делаете, Себастьян», или «Вы сошли с ума, Себастьян».
От улыбки уголки его рта слегка дернулись.
— Я не знаю, осознаете ли вы, как вам повезло, что вы не алусианка.
