Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Яростными приверженцами грудного вскармливания были протестанты. Собственно, нападки на женщин, уклонявшихся от грудного вскармливания, начались только после протестантской Реформации. В радикальных сектах, например среди пуритан Новой Англии, здоровые матери лишь в редких случаях не кормили грудью. Самые непримиримые пасторы регулярно произносили проповеди о грехе отказа от кормления.
Кажется, повсюду мужчины, и священники, и миряне, только и делали, что решали, как следует вести себя женщинам. Бенджамин Франклин, мастер афоризмов, которые мало что значат, но почти не опровергаются, провозгласил: «Мать – лучшая нянька». Жан-Жак Руссо, отдавший своих пятерых детей в приюты, высказывал твердые взгляды на воспитание и обличал кормилиц.
В основе споров лежало возникшее задолго до того, как стали известны все связанные с молоком животных угрозы, глубокое убеждение, что материнское молоко самое безопасное. Еще одно широко распространенное убеждение состояло в том, что из-за кормилиц детская смертность лишь возрастает. Правда, среди высшего класса, где чаще всего прибегали к услугам кормилиц, найти подтверждение этому было бы затруднительно, но в сиротских приютах младенческая смертность приводила в ужас. Посетив французские воспитательные дома, многие становились убежденными сторонниками вскармливания материнским молоком, а некоторые, как, например, британский врач Хью Смит, которого активно читали и в колониях, даже утверждали, что кормление из бутылочки безопаснее и предпочтительнее, чем услуги кормилицы.
Иного мнения придерживался доктор Альфонс Леруа, которого в 1775 г. направили с инспекцией в сиротский приют в Эксе, чтобы разобраться в причинах высокой детской смертности. Он пришел к выводу, что проблема не в кормилицах, а в искусственном вскармливании. Тогда о существовании бактерий еще не знали, и ему не могло прийти в голову, что в несвежем молоке полно смертоносных бактерий. Не подозревал он и о том, что плохо вымытая посуда для кормления также способна переносить инфекции. И все же он сделал из неверных предпосылок верный вывод, заключив, что дети погибали из-за молока, потому что молоко, и человеческое, и животное, на открытом воздухе превращается в смертельный яд. И предложил решение – кормить младенцев козьим молоком прямо из вымени.
Но младенческая смертность в приютах оставалась невероятно высокой, потому что детей продолжали вскармливать искусственно. Понятно, что держать при приюте стадо дойных животных было чрезвычайно сложно. В конце XVIII в. в Дублинской детской сиротской больнице смертность составила 99,6 %. Иными словами, выживать там не удавалось почти никому. В 1829 г. больницу наконец закрыли.
Кормилицы часто происходили из рабочих семей – низшей прослойки среднего класса. Иногда им приходилось искусственно вскармливать собственных детей, чтобы оставалось молоко для ребенка нанимателей. В любом случае это было выгодней, чем сидеть дома.
Кормилице следовало быть чистоплотной и благодушной, ни в коем случае не склонной к разврату или пьянству. Предпочтение отдавалось брюнеткам – их считали более спокойными. У блондинок более живой нрав, но они и более возбудимые, что могло плохо сказаться на качестве их молока. В исследовании, проведенном в 1838 г. в Берлине, сравнивался состав молока брюнеток, блондинок и рыжеволосых и делался безапелляционный вывод: хуже всего молоко у рыжих, а лучше всего – у брюнеток.
Как ни странно, несмотря на опасения, что свойства кормилицы могут передаваться ее питомцам, в рабовладельческих обществах большинство кормилиц были рабынями. Рабыни-кормилицы пользовались высоким спросом: рыночная стоимость недавно родившей рабыни, способной кормить грудью, вырастала вдвое.
Иногда детей вскармливали так называемой кашицей, или панадой, то есть молоком с добавками, иначе говоря, молочной смесью. В более бедных регионах добавки и вовсе заменяли молоко. В нищих районах Доминиканской Республики, где выращивали сахарный тростник, сахаром с водой часто подменяли и подменяют материнское молоко. В древнеримских захоронениях обнаружили не только бутылочки для кормления, что свидетельствует о распространенности искусственного вскармливания, но и «детские поильники», из которых детей кормили молоком с мукой или даже водой с мукой.
К XV в. под кашицей стали понимать муку и хлебный мякиш, сваренные в молоке или воде. Панадой называли жидкий суп, порой с овощами или коровьим маслом, приготовленный с молоком, а иногда и с яйцами. Безопаснее были молочные смеси, поскольку молоко в процессе приготовления кипятилось.
Мало что известно о Симоне де Валламбере, в 1565 г. опубликовавшем во Франции первую печатную книгу о педиатрии. В ней он приводит такой рецепт кашицы:
Муку, из которой ее готовят в наши дни, большинство кормилиц просто просеивают через сито. Другие предварительно выдерживают ее в печи в глиняном горшке со свинцовым или стеклянным покрытием, после того как из печи вынут хлеб, чтобы сырая мука стала менее вязкой. Молоко, с которым смешивают муку, обычно коровье или козье, причем козье лучше. Чтобы сделать смесь более питательной, под конец заправляют ее яичным желтком; а чтобы избавиться от запора, добавляют мед.
Более простой рецепт предлагает Джейн Шарп, акушерка, которая в 1671 г. первой из английских женщин написала книгу об акушерском деле. Вот ее рецепт: «Ячменный хлеб, слегка размоченный в воде и затем сваренный в молоке».
В XVIII в. врачи рекомендуют коровье молоко с определенными добавками, утверждая, что по питательным свойствам оно близко к человеческому. К XIX в. получили признание и искусственное вскармливание, и молочные смеси. В книге 1869 г. Кэтрин Бичер и Гарриет Бичер-Стоу советовали:
Если ребенка вскармливают искусственно [а не отдают кормилице], то молоко только что отелившейся коровы, на одну треть разведенное водой и слегка подслащенное белым сахаром, должно стать его единственной пищей до того, как начнут резаться зубы. Оно подойдет лучше, чем любая смесь из муки или аррорута, кашица из которых выходит слишком концентрированной.
Даже когда молоко завоевало популярность и было признано весьма полезным для здоровья, подозрения в его адрес лишь возросли. В 1850 г. Закари Тейлор, 12-й президент Соединенных Штатов, старый вояка, заслуживший прозвище Старый Сорвиголова, заложил краеугольный камень в основание Монумента Вашингтона и освежился стаканом холодного молока. Но летом молоко опасно, и президент вскоре умер. Многие полагали, что он умер от холеры, но некоторые сочли (возможно, справедливо), что убил его стакан молока.
Если история с Тейлором правдива, то он стал не единственной жертвой молока. Когда Аврааму Линкольну было семь лет, его семья перебралась из Кентукки в небольшую коммуну Литл-Пиджин-Крик в Южной Индиане. В 1818 г., когда мальчику исполнилось девять, Нэнси Линкольн, его мать, скончалась от какой-то «молочной болезни». Тогда разразилась эпидемия: умерли и ее дядя и тетя, а также двоюродный брат Деннис Хэнкс. Затем на двенадцать лет болезнь отступила. Когда в 1830 г. она вернулась, Линкольны уже уехали из тех мест.
Молочная болезнь случалась, если коровы ели посконник, растение, известное и под многими другими именами. Ботаники знают его как Eupatorium urticaefolium, и обычно вызываемая им болезнь поражает коров и пьющих их молоко людей поздним летом. В XIX в. она выкашивала целые общины на Среднем Западе. Но случаи отравления посконником отмечались и раньше – у первых белых поселенцев в Мэриленде, Северной Каролине, Кентукки, Теннесси, Алабаме, Миссури, Иллинойсе, Индиане и Огайо. Болезнь вызывала неукротимую рвоту и жжение, и через три дня ее жертвы часто умирали. Ее нередко путали с малярией, хотя симптомы не слишком похожи.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
