— А знаете, исключительно ради своего душевного спокойствия, не буду, — нагло заявила я, — вот Аспид придет и сам вас освободит.
И даже связку с ключами, что рядом со мной на полу лежала, на всякий случай в самый глубокий карман сарафана засунула. Некогда красивая, нежно-васильковая ткань окрасилась серыми пятнами пыли и рыжими разводами ржавчины, сейчас я не то что на царевну, даже на княжку не сильно походила.
— Я контролирую себя, — попытался настоять на своем Кощей.
— И это очень хорошо, потому что вы можете мне сейчас подробно рассказать, как именно надо снимать проклятие. И лучше вам поторопиться, Ивана так и не поймали.
— Бесово отродье, — выругался он.
— Это вы так о своей спасительнице? — оскорбилась на всякий случай я, подумывая о том, что растрепанная и грязная, наверное, и прада на бесовку похожа. Вон, как домовые на меня смотрели…
— Ты тут при чем? — удивился он, вроде как признавая, что таки да, я и есть его спасительница. — Марья, черная душа, никак покоя не сыщет.
— Некоторые женщины привыкли доводить дело до конца, — важно сообщила я, припомнив один давний разговор, — Авдотья, повариха наша, трижды овдовевшая, как-то сказала мне, что в жизни главное упорство. Мол, если травить, так уж до гробовой доски.
Кощей кашлянул и я поспешила его успокоить:
— Но я Марью Моревну ничуть не оправдываю, а если вы мне сейчас все как на духу расскажите, то, может, даже осуждать возьмусь.
— Царевна, — попытался забить меня недовольством Кощей, но я-то была на свободе, а он связанный и беспомощный. И я немного расхрабрилась.
— Княжна же, знаете уже вроде. И это… Василиса меня зовут. К тому же, я у вас на службе. Вот вы же поставили меня чужие истории слушать. — я широко улыбнулась. — Теперь я готова слушать вашу. Если прикажите, то записывать ничего не буду.
Кощей тяжело вздохнул.
— Я же помочь хочу, — напомнила негромко, и он сдался.
Сказ про то, как царская дочка в Тринадцатое государство приехала да в ученицы к самому сильному колдуну напросилась я уже знала, спасибо Лихо за это…надеюсь, ей не очень скучно сейчас на службе. Потому, как только Кощей замолчал на минуточку, с трудом сглатывая — долго говорить ему все же было пока сложно, тут же влезла с очень важным вопросом:
— Но если вы тут самый сильный, то как же ей удалось вас проклясть?
— Глаза Лихо — особый материал, они не просто проводят магию, но усиливают ее мощь стократно, потому одна злая мысль Лихо способна осесть проклятием или сглазом даже на нечисть, не говоря уже о человеке. И для этого ей не нужно прилагать никаких усилий.
О том, же как Марья собиралась использовать глаз доверчивой нечисти в обряде, чтобы пропустить сквозь него силу Кощееву и отхватить кусочек его бессмертия, я слушала уже затаив дыхание.
— Когда я отказал, Марья не казалась расстроенной, приняла мои слова с пониманием. Но три дня спустя ночью тайно в мои покои пробралась, чтобы силой вырвать часть моей магии. — он поморщился и коротка кашлянул, не испытывая особого удовольствия от воспоминаний.
— У нее не получилось? — подалась я вперед.
Кощей покачал головой, дивясь тому, как же мало я знаю о колдовстве и как слаба моя вера в его силу.
— Марья не получила от меня ни крупицы. Я же решил не наказывать ее за подлость, но обучать дальше не видел смысла.
— Еще бы, и так лишних знаний выдали, — пробормотала я, принципиально по другому теперь воспринимая его библиотеку. Это раньше, ходя между стеллажей я равнодушно смотрела на корешки книг, украшенные непонятными рунами, или изрезанные острой, хищной клинописью — для меня книги по колдовству, магические практикумы и прочие материалы волшбы совершенно ничего не значили. Дара у меня не было, интереса к колдунству тоже, куда больший вес для меня имели походные заметки и летописи, ну, еще сказки…а теперь оказывается, что библиотека Кощеева полна страшных и странных знаний, способных осложнить жизнь даже такой жуткой нечисти, как Темный царь.
Он хмыкнул, отчасти согласный с моим ворчанием:
— Я был излишне беспечен и слишком зол. Сообщил о своем решении не сходя с места, не дожидаясь, пока составленный царевной круг будет разомкнут и заключенная в нем сила развеется, а глаз Лихо опустошится…
— И она вас прокляла, — ахнула я.
— Не просто прокляла. Злость царевны была достаточно велика, чтобы слово ее не просто возымело силу, но полностью выпило меня, укрепляя свою власть. Я помню, как лежал у своей постели, сраженный ее волей, не в силах пошевелиться…
Я ежилась от холодка, проходящегося по спине, пока он говорил о том, как Марья сбежала, бросив его, сраженного проклятием, обессиленного и беспомощного. И как вернулась с мечом.
В отряде царевнином был богатырь. Сильный богатырь, хороший, отправленный царем, защищать его дочь, и был у того богатыря меч Кладенец…
— Еще скажите, что она вас обезглавила, — пробормотала я, почему-то представляя, как сама лежу на холодном полу, как горящие свечи, определяющие размер круга силы, освещают обстановку, без охоты взрезая ночную темноту. Как открывается входная дверь и девица с длинной косой и в одной ночной рубахе с трудом тянет за собой огромный меч. Лица ее было не разглядеть. Зато меч я видела со всеми ненужными подробностями. И был он странно похож в моем воображении. На меч отца. С каменьями в рукояти, с позолотой по лезвию и правильными рунами, вытравленными на крепкой стали. Что призваны были в помощь твердой руке, под которую и ковалось это оружие.
— Не скажу, сама посмотри, — предложил он, запрокидывая голову.
Отказываться не стала, тут же вскочила, нависая над Кощеем. И не сразу поверила своим глазам.
— Да быть не может… — пробормотала я, боязливо коснулась страшного шрама, опоясывающего его шею.
Сухой хруст и растревоженный звон цепей уже не могли меня спугнуть, я внимательно разглядывала шрам, которого раньше не видела…не замечала. Впрочем, я и на Кощея-то особенно старалась не смотреть.
Неладное почувствовала, когда было уже слишком поздно…
Он перехватил мою руку, мягко сжал пальцы и совершенно непонятно сказал:
— Последний удар. Пока я был мертв, Марья собрала своих людей и сбежала. Многим позже Тугарин объявил, что она была изгнана мной, за преступление перед короной, Лихо была официально наказана в тронном зале, лишилась левого глаза, хотя, скажу по секрету, после проклятие от него мало что осталось.
— Пустите, — тихо попросила я, опасаяь, что в любое мгновение осторожная его хватка станет костедробильной. Видела я, как Кощей вчера камни крушит, а мои руки и в половину не такие же крепкие.
— Сядь, — велел он, игнорируя мою просьбу. Еще один резкий рывок и вторая цепь оказалась вырванной из пола, а Кощей сказал, почти с сожалением. — Давно я заклинания здесь не обновлял.
